Демон в полдень (СИ)

— Могу себе представить, что пришлось ей пережить после взрыва, — тихо проговорила я. Общество, как правило, сочувствует жертвам и их родственникам. И никто не думает, каково приходится родственникам преступников. Каково им жить с таким грузом? Родителям, женам, мужьям, детям, братьям и сестрам.

— О ком ты говоришь? — отреагировал Саша.

— О матери Белова. Мне её жаль. Единственный сын, её надежда и опора.

— Такова судьба, — безразлично бросил Сашка.

— Не замечала ранее за тобой склонности к фатализму, но в чем-то ты прав.

— Читай, — велел Сашка, — сочувствующая роль удается тебе не хуже, чем все остальные, но есть вещи более существенные, чем твой театр одного актера.

— Какой театр? — возмутилась я. — Мне действительно её очень жаль.

— Можешь убеждать себя в этом сколько угодно, если тебе так нравится.

— Что ты хочешь этим сказать? — я нахмурилась.

— Только то, что уже сказал. И не надо делать вид, будто мои слова стали для тебя новостью, — он взглянул на меня. — Ты — королева драмы, Фима. Обожаешь все трагическое, печальное и мрачное. Но еще больше ты любишь себя в окружении всего этого. Ты обожаешь все гиперболизировать. Если любить, то фанатично, если страдать, то до самоуничтожения, если ненавидеть, то до смерти. Сама себя убеждаешь в том, что что-то чувствуешь. Хотя на самом деле, правда в том, что ты не чувствуешь ничего. Абсолютная пустота — вот, что в твоей душе. Хотя ты обожаешь убеждать себя в обратном.

— Послушать тебя, так я просто какое-то чудовище.

— Все мы чудовища, — ответил Сашка, — в той или иной степени. Монстры, моя милая, бывают разные. Всех мастей и форм.

— То есть, ты считаешь, что я не способна на простые человеческие чувства? И в том числе, не могу сочувствовать?

— Никто не может. Не в нашей профессии, малыш. И ты бы не стала тем, кем ты являешься, если бы было как-то иначе.

— Спасибо, за эту минутку откровенности, на которую я теперь не знаю, как реагировать. То ли согласиться с тобой, то ли вышвырнуть тебя из твоей же машины, — прошипела я.

— Тогда просто читай, — улыбнулся Сашка. — Определишься потом.

За неимением других вариантов, я послушалась и вернулась к изучению жизненного пути Даниила Игоревича.

За восемь месяцев до взрыва он вернулся из армии. До того, как парня призвали в ракетные войска, он успел потрудиться рабочим на стройке. Судя по всему, работать начал сразу после окончания школы. Параллельно учился в университете на заочном отделении, получая весьма бесполезную, но определенную увлекательную профессию психолога. Учился парень в основном на троечки и, если верить отзывам преподавателей, своей будущей профессией не так, чтобы интересовался. Скорее всего, поступил лишь ради корочек о высшем образовании. Как и многие другие. По сути, это не учеба, а диплом в рассрочку. Одногруппники его почти не знали, так как встречались лишь пару раз в году, да и то на экзаменах. В таких условиях сложно свести близкие знакомства. Обычный парень, так сказали о нем студенты из его группы. Хороший пацан, правильный — это уже характеристика от друзей.

В наличии также была девушка по имени Алина Познякова. Барышня младшего своего избранника на…

— Пять лет! — воскликнула я. — Серьезно, ей пятнадцать или здесь опечатка?

— Опечатки нет, девчонка действительно еще школьного возраста, — ответил Сашка, проявляя чудеса сдержанности.

— Черт, — процедила я сквозь зубы, — значит, допрашивать её нельзя.

— Почему?

— После всего случившегося родители наверняка нас к ней не подпустят. А без их разрешения сам знаешь — хрен нам с гармошкой, а не допрос.

Алекс выдал кривую усмешку и прибавил скорости, ловко идя на очередной обгон впереди едущего автомобиля.

Я покосилась на стрелку спидометра.

— Сашка, — позвала я, — ты знаешь, что я — русская?

— Ты на что-то намекаешь?

— Нет, прямо говорю. Я — русская, а какой русский не любит быстрой езды. Но если ты прибавишь еще чуть-чуть машина пойдет на взлет. Мы что, учувствуем в гонке, о которой я не в курсе?

— У нас самолет через час.

— Чего? — аж подпрыгнула я, рассыпав бумаги. — Какой к хренам еще самолет?

— А ты думала, мы поскачем на оленях? — ехидно поинтересовался Сашка.

— На оленях, верблюдах, да хоть на ездовых собаках! — завопила я. — Мне все равно! Я не сяду в самолет.

— Ты все еще не справилась с этим страхом? — поразился Сашка.

— Нет, — процедила я сквозь зубы. — Ты знал, что я боюсь летать, и все равно заказал билеты?

— Самолетом будет быстрее всего. На машине мы проведем в пути трое суток. Ты сможешь столько времени провести в машине? Без остановок?

— Да, смогу, — упрямо заявила я, хотя точно знала, что не смогу. Мне и пары часов-то не высидеть.

— Нет, не сможешь, — зашипел на меня Сашка, наконец, растеряв свое буддийское спокойствие. — Ты будешь ныть, ерзать, проситься погулять, пописать и поесть. В итоге, нам придется тормозить у каждого угла и добираться мы будем неделю.

— Ты так описал, словно я не человек, а беспокойная болонка, — рассердилась я, собирая рассыпанные бумаги.

— Может быть именно ею ты и была в прошлой жизни, — проворчал Саша.