Демон в полдень (СИ)

— Да, мало кто от такого откажется, — согласился Сашка. — Но интересно другое — с той памятной даты мужчина, который их посетил, стал регулярно звонить и интересоваться жизнью Вадима. Более того, старший Глушко уверен — за их семьей начали пристально следить.

— Уверена, за ними следили и до этого, — хмыкнула я, останавливаясь на тротуаре у светофора. Беседуя с Сашкой, я быстро добралась до нужного места — цирк находился буквально в ста метрах от меня, следовало лишь дорогу перейти.

— Почему Глушко так решил? — осведомилась я, прожигая взглядом горящий для машин зеленым цветом светофор и нетерпеливо притопывая ногой.

— Говорит, у дома начала дежурить одна и та же машина. Жена сообщила, что у неё на работе появилась сотрудница, которая стала активно набиваться женщине в подруги. Да и сам Глушко не раз замечал, что за ним по городу следуют наблюдатели.

— Это может быть правдой, а может быть, у мужика просто гиперактивная фантазия и он пересмотрел шпионских фильмов.

— Согласен, но вот, что любопытно. Заметив слежку, наш толстячок-недотепа решил организовать свою собственную. Нашел через знакомых частного сыщика и дал тому задание узнать, кто так тщательно бдит под его окнами. Детектив оказался тоже парнем непростым и поняв, что у дома заказчика прописались далеко не самые рядовые гопники, решил последить за своим клиентом. Засек нескольких сопровождающих, а дальше вообще началось самое интересное.

— И что же? — вяло отреагировала я.

— Детектив узнал, что «топтуны» наведываются еще по двум адресам, а после выяснил и причины такого настойчивого интереса явно не самых законопослушных граждан.

— Дай угадаю, — встряла я. — Причинами оказались две известные нам семьи.

— В точку. Я поговорил с этим детективом, Глушко поделился телефончиком. Сыщик рассказал, что, узнав, кого именно караулят ребята в спортивных костюмах, поинтересовался у Глушко, знаком ли он с Крыловыми или Беловыми. Как ты понимаешь, тогда ему эти фамилии ничего не сказали. А вот уже после третьего взрыва…

— …в голове пузатика наступило просветление, — начала понимать я. — А как представился тот даритель дорогого антиквариата?

— Ильзар, — сообщил Седой, — странное имя. По словам Глушко, на вид мужчине около тридцати, может немного больше. Но он никак не может быть отцом Вадима, поэтому они решили, что настоящий отец не захотел прийти лично и прислал вместо себя кого-то.

Зажегся зеленый свет для пешеходов, и я двинулась по проезжей части, продолжая рассуждать на ходу.

— Так же может быть правдой, а может быть и нет. Мы с тобой прекрасно знаем, что представители некоторых рас способны справить столетний юбилей и при этом выглядеть юно и свежо, аки майская роза.

— Знаем, — подтвердил Седой с неудовольствием, которое я не поняла, — а потому молодой человек действительно может быть тем самым таинственным папашей. Мы пытались его найти. Имя Ильзар редкое, но ни в одной базе не значится, а потому вряд ли настоящее. Возраст нам неизвестен, род деятельности и место проживания — также.

— Единственная ниточка — адвокат.

— Ты хоть представляешь, сколько в столице имеется адвокатов? — резко одернул меня Сашка. — И это только те, кто зарегистрирован здесь, в городе. А искомый нами законник может быть вообще откуда угодно, хоть из соседней Кореи!

— Представляю, — ответила я, — но других вариантов не вижу. Хотя…Вы фоторобот делали? Глушко мог бы описать портретисту этого Ильзара.

— Нет, — замялся Седой, — не успели еще.

— Чем вы там занимаетесь в ожидании моих гениальный идей? — наигранно поразилась я. — В футбол гоняете, что ли?

— А ты чем? — в свою очередь поинтересовался Седой. — И вообще, ты сейчас где?

— Так, всё, — заторопилась я. — Мне некогда, надо бежать. Вечером поговорим.

— А…, — начал мой друг что-то говорить, но я уже отключилась. И направилась ко входу в цирк, вливаясь в разноцветную человеческую толпу, состоящую из родителей и их детей, радостно торопящихся на представление.

Едва я только прошла сквозь вращающиеся стеклянные двери, потеснив стайку не вовремя замешкавшихся подростков, как в нос тут же ударил специфический аромат, присущий исключительно цирковым помещениям. Он состоял из дикой смеси запахов — попкорна, сладкой ваты, животных и…ковровой пыли. Для людей этот запах непривычен, ведь мало, кто посещает цирк регулярно, но тем не менее, неудобств он не доставлял, судя по радостным лицам окружающих, с любопытством оглядывающихся по сторонам. А вот мое тонкое обоняние суккуба моментально взбесилось.

Тут же разболелась голова, заныла шея, стало душно, захотелось развернуться и бегом вырваться на улицу, чтобы глотнуть свежего воздуха. Но времени для совершения пробежек туда-обратно не было, потому как представление, на которое мне самым наглым и самым неудобным способом всучили билет, должно было начаться через десять минут.