Демон воздуха

Рукастый выругался.

— Нет, это непостижимо! Ну что за дети! Просил же вас всего об одной вещи…

— Но он лежал там! — возмущенно запищал Змей. — Я положил его туда, когда вы решили подняться на холм.

Я подошел к низеньким зарослям, за которыми начинался ступенчатый спуск, и раздвинул ветки со словами:

— Может, он вниз укатился?

Из кустов на меня уставились два вытаращенных глаза.

Поначалу опешив, я отпустил ветки, но потом спохватился и снова потянулся к ним. Бросив мешок Рукастого, незнакомец бросился наутек.

— Вор! — завопил я. — Вон он! Держите его!

Живая добыча мальчишкам понравилась больше, чем какие-то старые кости. Сорвавшись с места и поднимая клубы пыли и пепла, они пустились в погоню.

Напуганный их радостными воплями, беглец остановился, и напрасно, потому что тем временем Рукастый бросился ему наперерез, ревя как медведь:

— Ага! Попался! Ну смотри, если ты сожрал наш обед…

Его пленник не промолвил ни слова, впрочем, это и неудивительно — попробуй-ка пикни, когда на тебя навалился такой здоровяк.

Я спустился к ним и подобрал с земли мешок.

— По-моему, здесь все на месте, — сказал я. — Пошли!

— Нет, погоди. Сначала я хочу взглянуть на этого красавца!

Но гнев на лице Рукастого уступил место удивлению, когда он обнаружил, что поймал ребенка лет девяти-десяти. Кулаки его сжимались и разжимались, и он пребывал в замешательстве, не зная, поколотить мальчишку или отпустить.

— Пап, ты чего? — удивленно пропищал у него за спиной Змей.

Тогда Рукастый, похоже, принял какое-то решение. Он встал и, подхватив ребенка, размашистой походкой зашагал вниз с холма.

— Ну, чего встали? Пошли! — крикнул он нам через плечо. — Уходить отсюда надо!

Мы бросились его догонять.

— Что случилось? — кричал я ему вдогонку. — Я понимаю, мы спешим, но… подожди!

Когда мы поравнялись, он, не замедляя шага, сказал:

— Яот, ты что, ослеп? Неужто не видишь, на кого он похож? Посмотри на его уши — они точь-в-точь как у того человека, которого мы с тобой отправили на смерть!

Сходство я сразу заметил, хотя малец и болтался вниз головой. Уши эти я узнал безошибочно. Последний раз я видел такие же оттопыренные уши, взбираясь по ступеням Большой Пирамиды, на смешной голове омовенного раба. И дело было не только в одних ушах. Паренек походил на того раба и худосочным костлявым сложением, и безропотно-смиренным видом.

— Ты хочешь сказать, что это сын того раба, которого Сияющий Свет принес в жертву? Да погоди ты, не спеши! Но как он здесь оказался? Почему стащил твой обед? — тараторил я, задыхаясь от быстрой ходьбы.

Вместо ответа Рукастый рванул к насыпной дороге с такой скоростью, что мы едва поспевали за ним. Ребенок болтался у него под мышкой, не издавая ни звука и только тараща глаза. Его молчание вызывало у меня удивление. На его месте я бы, конечно, орал. Значит, что-то с ним было не так, или он был очень храбр.

— Откуда мне знать почему? Мне известно только, что мы нашли его и все! Мы должны отнести его домой. Неужели ты не понимаешь, Яот? Мы можем выведать у него, кто был его отец и откуда он взялся. Торговцы наверняка захотят выяснить это. Им же интересно, где Сияющий Свет взял омовенного раба, который так их всех подвел. А мы получим награду!

Но я представлял себе и другие последствия. Я просто задался вопросом — а если кто-нибудь из торговцев или из окружения моего хозяина признает в этом мальчике, зажатом под мышкой у Рукастого, сына раба, принесенного в жертву Сияющим Светом?

До середины насыпной дороги я то и дело останавливался и пытался докричаться до своих спутников, умоляя их бросить мальчишку в воду и забыть о нем навсегда.

Но они не обращали на меня внимания — то ли я совсем обессилел и потерял голос, то ли меня просто не слушали.

Глава 4

— Ситлали! — со знанием дела твердил Рукастый. — Она скажет, как поступить.

Жена его застыла в изумлении, когда он принес ребенка домой.

— А я-то думала, ты ходил узнать толкование сна. Чей это ребенок? И как ты умудрился довести своих детей до такого состояния?

В утренние часы женщины в доме Рукастого пекли лепешки, мели двор и стирали пыль с домашних изваяний. Весь остаток дня они проводили за плетением циновок. Ситлали, будучи на сносях, не занималась этой работой — просто наматывала соломенную нить на катушку и присматривала за старшими дочерьми и племянницами. Одним словом, у нее имелось много свободного времени узнать, чем мы занимаемся.

Муж ее опустил глаза, не замечая, что ноги его до колен вымазаны грязью.

— Мы нашли этого постреленка близ деревни. Он пытался стащить у нас обед!

И он подробно поведал ей обо всех событиях дня, она же слушала с возрастающим интересом и недоверчивостью.

— Значит, колдуна ты не нашел, а мальчишкам позволил по уши вымазаться в саже, играя в какие-то кости? — добродушно заключила она, когда он закончил свой рассказ. По взгляду, которым она меня окинула, я понял, что отнесен к числу «этих мальчишек».

— Ну да, — согласился Рукастый.