Демонический Любовник

Он был на седьмом небе от счастья и ноги его едва касались земли; он почти заполучил Веронику (ему не приходило в голову, что она могла ему отказать), и он насвистывал Свадебный Марш Мендельсона, пока шел по темной лесной тропе. Он прекратил свои упражнения, лишь когда зашел на кладбище, ибо он был хорошо воспитан и считал непочтительным свистеть в таком месте. Только что взошедшая Луна оставляла озера света среди темных тисов и в одной из таких областей возвышалась грубая глиняная насыпь, под которой покоился мужчина, чье влияние на выбранную им девушку все еще было ощутимым. Он остановился у этой насыпи. Какую тайну он хранил? Он должен был прямо поговорить с Вероникой обо всем этом, прежде чем сделает ей предложение; не годится, если у жены будут секреты от мужа, и он решил узнать все обстоятельства этого дела. Кем был этот парень и что ему было нужно? Славно, что он отчалил и расчистил тебе путь, Алек.

– Ну, старина, – сказал он вполголоса, кивая лежавшему внизу человеку. – Боюсь, я отбил твою девчонку, но тебе ведь она больше не нужна, правда? Ты ушел туда, где не женятся и не делают предложений; всего тебе хорошего, я надеюсь, ты там счастлив и играешь на арфе, и не скучаешь по тому, как веселился здесь. Пожелай мне удачи, дружище, даже если я тебя обставил.

И он, насвистывая, пошел дальше. Даже на кладбище он не мог успокоиться, думая о своих перспективах. Ночь была тихой и на этот раз никакой легкий ветерок не возник у могилы, чтобы охладить его тело и сердце, и заставить его ускорить шаг.

Вероника, оставшись в усадьбе в одиночестве, поужинала и села у камина, уставившись на пламя. На окнах не было ставней, а тяжелые саржевые занавески легко поддались бы любой попытке сдернуть их, и они были настолько прогнившими от сырости и старости, что ночь беспрепятственно заглядывала в окна, что могли сделать также и те создания, которые обитали в ней. Однако Вероника не боялась; вылеты из тела, к которым ее приучили действия Лукаса, лишило невидимое покровов ужаса; она знала, что скрывалось в нем, оно не было ей незнакомо, и она также знала, что могла в любой момент попросить о защите, и чувствовала себя в безопасности, словно маленький ребенок, нашептывающий старую молитву:

Четыре ангела, стоящих у постели, Двое в ногах и двое в изголовье:

Мэттью и Марк, Джон и Люк, Защитите меня, пока я сплю.

Так она и сидела, глядя на пламя и вспоминая свою жизнь. Свое детство на холмах Суррей, где никогда ничего не происходило; свою сложную жизнь в колледже; свое знакомство с Лукасом и всю последующую вереницу событий; и, наконец, задумалась о своей привязанности к этому старому, сырому дому, в котором он умер. Затем она вспомнила о Батлере; из-за того, что ее чувствительность повысилась благодаря тем процессам, которые запустил в ней Лукас, она без труда уловила его мысли, когда он сидел рядом с ней за столом, и прекрасно понимала, что вскоре он сделает ей предложение, и она думала, какой ответ она даст ему; если бы не было Лукаса, он бы очень сильно ей понравился, ведь он отлично подошел бы той непробужденной милой кукле, которой она была прежде; он был крупным, красивым, добродушным блондином; любил все то, что любила она – собак, сады, маленькие двухместные автомобили и велосипеды; читал дешевые романы; любил популярную музыку с запоминающимися припевами; всегда готов был повеселиться и был хорошим во всех отношениях парнем; и он уже привык обращаться с ней как со своей собственностью, что ей определенно нравилось. Но за его спиной возвышалась темная личность Лукаса, и хотя Батлер прекрасно подходил той девушке, которой она была до того, как переступила порог дома в Блумсбери Сквер, теперь пробудилась к жизни какая-то часть ее природы, которую он не смог бы ни понять, ни удовлетворить.