Демонический мир

— Давай! — крикнул он чудовищу. Он знал, что то понимало лишь язык мертвого чародея, но ему было все равно. — Как тебе такая добыча? Каков я на вкус?

Будто осознав, что ее дразнят, гарпия нырнула в пике, выставив вперед когтистые лапы. Голгоф пригнулся, прыгнул навстречу и расколол лодыжку твари ребром ладони. Та каркнула и рухнула, и тогда Голгоф бросился ей на спину. Он обрушил на гарпию весь свой вес, прижав ее к земле коленями. Встав на поясницу твари, он снова и снова бил кулаком по звериному черепу, пока тот не поддался, и его рука стала скользкой от крови до самого локтя.

Он поднял дохлую тварь, чтобы швырнуть ее в сторону, но вдруг ощутил тяжесть трупа в своих руках. Голгоф покачнулся, сырой холодный воздух обжег его горло. Энергия покинула его тело, и все, что он мог — это держаться, чтобы не упасть на колени. Он выронил труп и осмотрелся, а в его голове всплывали ощущения жаркой крови на руках и хрупкой легкости ломаемых костей.

Вокруг лежали пять кошмарно изуродованных тел людей Грика, среди них и колдун. Три гарпии, искаженные твари, рожденные Хаосом, валялись на земле, словно птицы, растерзанные лисой. Неужели это сделал Голгоф? Да еще голыми руками? Он всегда был силен, но это были деяния демона, а не человека…

Что случилось? Чему научил его Крон?

Хат сделал свою работу. Его воины загнали охранников задней повозки в центр каравана, где их окружили люди Тарна и те, кто выжил в атаке на переднюю повозку. Там началась настоящая бойня, где Тарн доказал, чего стоит. Он перерезал глотки тем, кого сдерживали другие воины. Там, где не было нужды в щите, он сражался кинжалом и топором, пригвождая людей одним оружием и рассекая им головы другим.

В обычной ситуации Голгоф наблюдал бы за Тарном и восхищался бы его хладнокровным мастерством. Но он чувствовал, что вся его энергия ушла, истратилась в несколько мгновений резни. Теперь зловоние крови гарпий вызывало у него головокружение. В плече пульсировала боль. И было еще что-то — чувство, которого он никогда раньше не ощущал.

Он был в ужасе. В ужасе от того, что сделал.

Последние полдюжины стражников Грика сгрудились рядом, прижавшись спинами друг к другу, и в отчаянии выставили перед собой щиты. На глазах Голгофа Варкит вырвал щит у ближайшего охранника и отбросил в сторону, а Тарн рядом метнул кинжал ему в глаз. К ним присоединились другие воины, одни колотили по вражеским щитам, а другие били мимо защиты. Вскоре все они лежали на земле, изломанные и побитые, и Тарн приканчивал раненных ударами кинжала в горло.

Хат подошел к Голгофу, ступая по скользкому от крови камню.

— Хорошо убиваешь, Голгоф! — с ухмылкой воскликнул он. — Комнатным собакам Грика не сравниться с настоящими мужчинами. А эти звери-гарпии! Никогда такого не видел! Чувствую, для Изумрудного Меча еще есть надежда, Голгоф!

Голгоф силой заставил себя перестать трястись и подавил приступ рвоты. Он уже давно понял, что никогда не должен демонстрировать слабость, пусть даже самому близкому товарищу — Хату.

— Да, это было доброе убийство. Мне надо поговорить с Кроном. Осмотри повозки и глянь, без чего мы можем обойтись.

Хат кивнул и пошел собирать уцелевших воинов, которые распевали грубые победные песни над трупами своих врагов. Голгоф с трудом поднялся на ноги и начал взбираться обратно по гладким камням. Кровь гарпий постепенно засыхала большими сгустками и стягивала его кожу. Ему ни за что не удастся изгнать зловоние из своей одежды, придется сжечь ее всю, как только они найдут в повозках подходящую замену.

Но где же Крон? Старик как будто растворился в воздухе, пока за ним никто не смотрел. Это была одна из многих вселяющих тревогу привычек, которые Голгоф начал замечать лишь недавно, когда ему стало ясно, что Крон обладает силой.

С края Змеиного Горла Голгоф мог далеко озирать горы Канис. Вдали едва виднелись покатые подножия гор, окрашенные в серебряно-белый цвет сиянием двух лун. Где-то между ними и похожими на клыки горами располагалось поселение Грика, кочевой город юрт, который двигался по течениям, порожденным политикой племен, и в его центре возвышался шатер вождя.

Однажды Голгоф войдет в этот шатер и бросит вызов слабовольному Грику, чтобы решить судьбу Изумрудного Меча. И сегодня, когда Голгоф завладел караваном дани, этот день вдруг стал очень близок.

Он глотнул холодный, чистый воздух, пытаясь унять тошноту, которая все еще поднималась к горлу.

— В первый раз хуже всего, — сказал позади ясный, понимающий голос. Голгоф повернулся и увидел, как и ожидал, силуэт одетого в плащ Крона, окруженный бледным диском Вдовы. — Ты молод, Голгоф. Ты думаешь, что тебе надо немногому учиться, но на самом деле ты мало что знаешь. Сейчас ты испытываешь страх из-за того, что ты оказался чем-то иным и не понимал этого, что ты можешь совершать то, что мыслил невозможным. Ты никогда не знал, что можешь быть настолько свиреп, неправда ли?

— Что ты со мной сделал? — выдохнул Голгоф, с трудом пытаясь устоять на ногах.