Демонократия, или Охота на ведьм по-русски

Она позвонила мне за несколько дней до смерти. По ее голосу было ясно: это – конец. На похоронах у Люды народ стеснялся смотреть друг другу в глаза. Заведующий отделом культуры Энска Ервандов, который первый осаживал Люду и просил «не высовываться», крутился возле гроба, но вскоре исчез. В городе хорошо знали, что он не гнушался ездить в Ставгород с грамотами и медалями, заработанными малышами на конкурсах, и выдавать их за свои заслуги. За что и удостоился звания Заслуженного деятеля культуры.

Все знали, что Люду затравили. Лишь единицы помогали ей и боролись за нее, сколько было возможно. Но разве местечковую власть, которая задалась целью доказать, что она – власть, переборешь? Смириться Люда с этим не смогла. Она ушла из жизни в 45 лет. Молодая, яркая, красивая. Ушла, наверняка не выполнив до конца своего главного предназначения в жизни – учить детей любить красоту звуков.

Я много думала, могла ли она избежать смерти и изменить свою судьбу? Наверно, могла.

Если бы она уехала из Энска – куда угодно, ее ведь с руками бы оторвал любой приличный город – она была бы жива. Но этот шаг учительница рассматривала, как поражение. А ей нужно было признание.

Оно пришло спустя полтора года после смерти. Людмиле Калантарян присвоили звание Заслуженной учительницы России. Неужели для этого ей надо было умереть?

Мой материал об этой женщине был воспринят Ставгородским правительством как посягательство на областную власть: она, эта власть, отказала учительнице в праве выполнять свой долг и свою миссию на земле, а я посмела этот отказ афишировать и оспорить. В мою сторону полетели стрелы. Мне в зачет пошла еще одна «галочка»: с этого момента я стала именоваться не просто «миной замедленного действия», но журналюгой.

То был не последний материал, которым я сильно рассердила областную власть.

…17 апреля 1997 года была зверски убита Маргарита Губина, заслуженный член Союза журналистов СССР, отличник телевидения, отдавшая Пятигорскому ТВ более 20 лет жизни. Через 19 дней ее сожженный труп был обнаружен в 50 километрах от Кисловодска в лесополосе станицы Бекешевской. Сын Андрей, студент медакадемии 4 февраля 2001 года был обнаружен мертвым на пороге своего дома. У Маргариты – пуля в затылке. У Андрея в организме – следы некоего вещества, продукта распада лекарственных веществ.

Маргариту убили. Это очевидно и общеизвестно, хотя убийцы на скамью подсудимых не сели, не было самого суда, а уголовное дело краевой прокуратурой почти сразу было приостановлено.

Оба – мать и сын – были наследниками творчества известного писателя Андрея Тристана Губина, автора романа «Молоко волчицы», принесшего Губину мировую известность. Целый ряд его произведений должны были увидеть свет после его смерти именно усилиями жены и сына. Не увидели. Ибо нет больше ни жены, ни сына. За его творческое наследие в области развернулась нешуточная борьба, и то, что причина двух смертей кроется в получении права на издательство нескольких не увидевших свет романов, не вызывает сомнений.

Расследование этого дела, как и многих других, привело меня в никуда. Непонятно, какие времена должны наступить, чтобы виновные, задействованные в этом и других не менее звонких делах, понесли наказание. Чтобы не журналисты искали преступников, а те, кто за это получает зарплату, звания и должности.

Впрочем, это риторика. Для Ставгородской области абсолютно бессмысленная. Здесь по закону жанра должны погибать звезды, чей свет ярче, чем свет власть имущих.

Глава вторая Под прессом

Идем ко дну

Пришла беда, откуда не ждали. На Энск обрушилась муниципализация всей страны.

– Ты понимаешь, что твое местное самоуправление – это гибель России?! – в очередной раз орал на меня Илюша Теллер. Орал, словно это я сидела в Кремле и придумывала, чем бы поразвлечься?

Да, я была помощником депутата Госдумы РФ Виктора Бородинова, который работал в Комитете по местному самоуправлению. Ну и что? Я не меньше Илюши, главы администрации города и района, смеялась над тем, что вскоре каждый хутор будет выбирать себе «президента» и «думу». И разрабатывая концепцию местного самоуправления применительно к Южному региону, я учитывала все факторы – безденежье территории, разграбленной приватизаторами, малограмотность населения, неизбежные издержки выборного процесса. Но меня мало, кто слушал. Мой депутат получил команду – он ее и выполнял. В том числе и моими руками, то есть с учетом моего анализа. Судя по тому документу, который депутаты родили в 95-году, моя работа была коту под хвост.

Илюша был ярым противником местного самоуправления именно исходя из финансовых аспектов. Он был все-таки здравым мужиком, понимал, что села и станицы самостоятельно смогут разве что умереть.