Демонократия, или Охота на ведьм по-русски

Гордясь произведенным эффектом, Николай подарил нам с Виктором по книге «Черная магия». Этот шедевр был написан им самим. Виктору экстрасенс подписал книгу, я от дарственной надписи отказалась: навечно вписывать свое имя в небесные анналы в качестве читательницы-почитательницы черного мага не хотелось.

Утром с этой книгой я зашла в кабинет к Наташке Иголкиной, заместителю главы Энской администрации.

– Хочешь посмотреть, какая литература в наш район залетела?

Наталья – истая православная. Такая же истая, как была комсомолкой и коммунисткой. Она даже успела на съезд Всесоюзный съездить делегатом и резко после этого пошла в политическую гору. С Черновороном у них было общее прошлое, по которому все бывшие комсомольцы, не успевшие вкусить прелестей компартийной жизни, по сей день тяжко вздыхают и мысленно клянут Горбачева с Ельциным за слом милой безбедной и беспроблемной богемной жизни. Но сейчас, как того требует новое время, те же самые люди исправно молятся и не стесняются ходить в церковь.

Иголкина в администрации занималась социальной «кухней». До нее – помогала приватизировать госсобственность. Ловко помогала: Энский район первым в области завершил распродажу государственной собственности. После чего один из активистов-приватизаторов, набив карманы, скрылся в Москве, другого пустили по судам и повесили на него всех «собак» предшественника, мол, намудрил с распродажей госсобственности, украл больше дозволенного. Наташке, его правой руке, наверно, помогли молитвы.

Она живо схватила книгу:

– Так это же «Черная магия»!

– Да, а что?

– Как ты можешь это читать?

– Читать будешь ты, как работник идеологического фронта.

Наташка иногда курировала СМИ. Когда это было ей на руку. Например, она активно окучивала телестудию, готовила информационные выпуски «Из кабинетов власти» и даже успела выскочить в эфир в связи с событиями 19 августа 1991 года. Предстала перед народом в образе демократки, резво перелицованной из убежденной коммунистки.

Я тогда билась в городской типографии за выход в поддержку демократии номера «Независимой Энской газеты», редактором которой являлась. Руководство типографии разве что не гнало меня взашей, здесь бойко набирались указы ГКЧП, журналисты «Энской правды» бегали взад-вперед с выпученными глазами и при виде меня гордо вздымали груди: я выпускала газету против ГКЧП на свой собственный страх и риск. Содержание было вполне в духе того времени: долой затхлость, даешь свободу!

Смешно было наблюдать, как 22 августа, когда уже было ясно, что танковая демократия одержала победу, коллеги из районной газеты, пряча глаза, спешно отправляли в переплавку уже отлитые на линотипных станках указы ГКЧП. В тот же день меня, как борца за идеалы демократии снимали для какого-то областного репортажа. С той поры коммунисты поставили на мне окончательный крест.

Они, собственно, и прежде меня не жаловали. Моя интеллигентская профессия – инженер – препятствовала вступлению в КПСС, в которой я намеревалась бороться за чистоту рядов – так было написано мной в заявлении о вступлении в партию. В нее, в партию, мне было настоятельно рекомендовано вступить, когда я еще только прикоснулась к журналистике, возглавив многотиражную заводскую газету «Арматурщик».

– Если ты не хочешь, чтобы над тобой был начальник-дурак – вступай! – сказал мне секретарь парткома завода Томилов.

Я не хотела. И написала заявление. Коммунистам его текст не понравился – попахивало диссидентством и «пятой колонной». Но – приняли. Без кандидатского срока. Ибо партия к тому времени уже редела, важен был каждый новый член: окрыленные новыми веяниями «идеологически неустойчивые»члены выходили из КПСС нестройными рядами, и было очевидно, что КПСС – не жилец.

Я пробыла членом компартии один месяц. Даже партвзносы заплатить не успела ни разу. Но от «счастья» иметь шефом дурака-начальника избавилась – сама стала редактором сначала «Арматурщика», потом и «Независимой».

Наташка Иголкина мне временами нравилась. Она умело лавировала в областной «кухне», знала, кому улыбнуться, а с кем переспать для пользы карьерного дела. «Изюминка» Натальи была в том, что она умудрялась жить в атмосфере двойных стандартов не раздваиваясь и не терзаясь по ночам мыслями типа, если хочется должность повыше, то мужа следует сменить или любовника завести покруче? Муж для Иголкиной – святое.И семья – тоже. Так мудро она и вела по жизни своего Серого и единственную дочь Ксению. Девочка и правда удалась на славу – красавица, золотая медалистка, действительно умница. Да и муж не оплошал. Тихо-мирно значится при Наталье заведующим отделом в той же администрации. Ничего, что два члена семьи Иголкиных оказались вместе на чиновных государственных должностях, причем, муж – в подчинении жены. По закону этак негоже. Иголкинойгоже все!

Впрочем, что греха таить, была у Натальи своя фишкав работе. Вежливо, так, чтобы человек, получив отказ, вышел из кабинета с великой благодарностью за то, что ему отказали, работала Иголкина с людьми.