Демонолог

– Тогда давайте не будем беспокоиться на этот счет.

– А насчет чего мы должны беспокоиться?

– Ни на какой счет. Если вы поможете мне – прямо сейчас, вам не надо будет волноваться вообще ни о чем.

Бэрон касается столешницы кончиком пальца, снимает с нее кристаллик сахара. Изучает его, словно стараясь определить качество и стоимость граненого бриллианта.

– Тот мужчина, которого вы видели в Венеции, – говорит он. – Вы знаете, кто это такой?

– А что вам об этом известно?

– Довольно многое, но лишь в некоторых аспектах. Хотя меня проинформировали только о тех фактах, которые помогут мне в решении поставленной передо мной задачи. Уверен, что у вас имеются вопросы, на которые я не могу ответить.

– На кого вы работаете?

– На кого угодно.

– Это по поручению Церкви? Вам известно, кто подослал ко мне в офис ту женщину?

– Я ничего не знаю ни о какой женщине. Я знаю только о нас с вами. Здесь и сейчас.

И это правда. Он знает только о нас. Его спокойная сосредоточенность отрицает существование всего остального мира, он отбрасывает его словно взглядом гипнотизера.

– Это что-то очень похоже на буддизм, – говорю я.

– Неужто? Не знаю. Я просто прислужник, так сказать, мальчик-посыльный из «Уолдорф-Астории», которому поручено сделать некое дело.

– Стало быть, вы нечто вроде ватиканского тхага? Душителя? Так?

– Надеюсь, вы не хотели сказать грубость.

– На кого еще вы могли бы работать? Разве дьявол нанимает на работу болванов вроде вас, то есть, извините, преследователей? В любом случае, как вам известно, меня отправили первым классом в Венецию. Сколько бы вам ни платили за то, что вы меня преследуете, вам следовало бы просить о прибавке к жалованью.

– Позвольте мне спросить вас еще раз, – говорит Джордж, игнорируя мои нападки. – Вам известно, кем был тот мужчина в Санта-Кроче, в доме номер 3627?

– Был? А что с ним случилось?

– Покончил с собой. Во всяком случае, к такому выводу пришли власти. В последнее время он пребывал в депрессии, имеются свидетельства о его нехарактерном поведении, потом он совсем пошел вразнос. Такое дело нетрудно закрыть.

– Как он это проделал?

– Очень болезненно.

– Говорите!

– Принял яд. Точнее, аккумуляторную кислоту. Такое трудно проглотить, особенно целый литр, даже если ваша цель – покончить с собой. Можете мне поверить. Эта дрянь все внутренности выжигает.

– Может, ему кто-то помог…

– Ага, прямо в точку… Вот теперь, профессор, вы начинаете соображать.

– Вы полагаете, что его убили.

– Не в обычном смысле этого слова.

– А каков же тогда необычный смысл?

– Грязная, нечестная игра, – говорит мой собеседник и улыбается при этом. – Там имела место некая жутко нечестная игра.

– Ваша игра.

– Нет, не моя. Гораздо хуже.

Я чувствую, как под столом дрожат, стучась друг о друга, мои коленки. Мне требуется целая секунда, чтобы унять их.

– Вы так и не ответили на мой вопрос, – продолжает настаивать Преследователь.

– Я и забыл, о чем вы меня спрашивали.

– Вам известно, кем он был?

– Нет.

– Тогда позвольте мне вам это сообщить. Он был – вы.

– Это как?

– Доктор Марко Ианно.

– Я слыхал это имя.

– Я так и думал, что могли слышать. Ваш коллега, ученый. Профессор, доктор теологии в университете Сапьенца[29], уже несколько лет. Отец двоих детей, женат. Хорошо известен в своей родной стране в результате выступлений в защиту Церкви, хотя сам к Церкви не принадлежал, не был священником. Его работы касались в основном необходимости взаимосвязи между человеческим воображением и верой.

– Звучит как тема одной из моих лекций.

– Ну вот, опять в точку. Докторскую степень просто так не присваивают.

– Почему вы мне все это рассказываете? Вы явились ко мне, чтобы передать какое-то предупреждение?

– Я не курьер.

– Так что же вам от меня нужно?

Бэрон прижимает кристаллик сахара пальцем к столешнице с едва слышным хрустом.

– Как я полагаю, у вас имеется некий документ, – говорит он.

– У меня их полно. Видели бы вы мой кабинет!

– Это может быть письменное свидетельство или фотография. Только готов спорить, что это видеозапись. Я прав?

Я не отвечаю, и он чуть пожимает плечами, словно давно привык к подобному сопротивлению в начале разговора.

– Что бы это ни было, – продолжает он, – у вас имеется нечто, что вы вынесли из той комнаты в Венеции, и я хотел бы, чтобы вы отдали это мне.

– Даже не мечтайте. Вам придется в обмен на это написать вот на этой салфетке совершенно астрономическую сумму.

– Нет. Это дело бухгалтеров. Бумага может предать. От этой транзакции не должно остаться никакого осадка, никаких следов.

– То есть предполагается, что я просто передам вам эту вещь – этот документ. Так?

– Да.

– И каковы же должны быть мотивы, заставляющие меня это сделать?

– Возможность избежать таких последствий, как следование по стопам доктора Ианно. Возможность избежать меня. То есть избавиться от меня.

– Пойдите к черту!

Что-то мелькает на его лице, какая-то тень. Так быстро мелькает, что, возможно, я просто вообразил себе это. Судорожное подергивание щеки. Переключение скоростей.

– Вам не следует играть в такие игры, Дэвид.