Демонстрация силы

Только сейчас Абрамов ощутил неподъемный груз на своих плечах. Что он сделает, когда, не дай бог, в ресторане прозвучит первый выстрел и разнесется первый крик? Он останется на месте. В полутора метрах от пары арабов, которые откроют ответный огонь. Останется нейтральным в любом случае, если даже на его глазах в упор будут расстреливать Джеба, Кока, Тимура, Родина... И ничуть не успокаивала другая мысль: подобная ситуация могла возникнуть еще вчера. Именно вчера, когда Абрамов впервые увидел «котиков», они были настроены не менее серьезно. Они молниеносно отреагировали на появление людей Волкова и приготовились к любому повороту событий, даже захватив заложников. Да, вчерашняя ситуация по накалу превосходила нынешнюю. Единственное отличие в том, что Абрамов контролировал ее и мог погасить в любое мгновение.

Голова, работающая в стрессовом режиме, родила самую короткую расшифровку агентурно-боевой группы: она действует в агентурном ключе, но с целью провернуть его до силового упора.

Он послал долгий взгляд на Джеба и Лолку. О чем они говорят? Хотя какая разница? Говорить можно о чем угодно. Нельзя спросить с Блинкова: почему он вовлек девушку в столь опасное мероприятие. Может быть, это ее решение. Решила пройти с ним до конца? Нет, много пафоса, мало логики, и вообще мало что от реальной жизни. Настоящая жизнь отвергает такие поступки. Скорее всего, Джеб уверен в успехе и гарантирует своей девушке полную безопасность.

Бред, бред, бред...

Только сегодня Абрамов увидел людей, до этого остававшихся в тени, «на передовой». Это можно отнести и к Юлию Завадскому, и к агенту военной разведки Сак-каре; он был на постоянной связи с Абрамовым всякий раз, когда капитан приезжал в Египет. Саккара — черноволосый араб с седыми висками — мог с успехом рекламировать армрестлинг: громадные ручищи, необхватная грудь; сказочный циклоп, похожий на российского дзюдоиста Хабиля Бикташева. Он находился в компании трех соотечественников и вызывал повышенный интерес у слабого пола. На него бросали долгие взгляды и молодые девушки, и женщины средних лет. Саккара проделал огромную работу. Он успел побывать в Хургаде и вернуться в Шарм-эль-Шейх. С ним Абрамов уже обменялся несколькими фразами.

Лолка сидела на плетеном стуле, опершись локтями о край стола. Слева от нее на свободном стуле лежала широкая пляжная сумка. Она была повернута в сторону Блинкова. Внутри находился «узи», готовый к работе. За поясом Джеба — реквизированный пистолет «беретта».

— Я во всем виновата, — в который уже раз корила себя девушка. — Бросилась в глаза этим чертовым матросам с «Циклона»!

Вечер — это преддверие ночной жизни курорта — был близок. Тем не менее Лолка уже во второй раз заказала вина, поясняя это как night cap — последняя рюмка. На языке, который требовал перевода. Теперь она прикрывалась «мертвым текстом». И готова была забрать назад свои слова, брошенные Джебу в его московской квартире. О том, что он меняется и она начинает любить его моментами и они вот-вот придут к концу. Любовь по вдохновению. Лолка при всем желании не могла вернуть те счастливые времена, когда она была влюблена в его привычки.

— Что дальше? — спросила она, прикуривая сигарету.

— Если бы мы знали, что дальше, жить было бы неинтересно.

— И вот такую жизнь ты называешь интересной?

— Ну, скучной-то ее точно не назовешь, — улыбнулся Блинков.

— Вы все ненормальные. И ваш Абрамов такой же идиот. Кретин недорезанный!

— Кстати, присмотрись к нему.

— Свинья! — Девушка влепила Джебу пощечину и резко встала. Взяв сумку со стула, быстро пошла прочь.

Джеб ничего не мог поделать с собой; чувства, эмоции взяли верх. Он понял, что пришел конец их отношениям. Они дали трещину в тот момент, когда перед взором засверкала призрачная горка алмазов. Он мог дать Лолке все. И на манер великого полководца закрыть лицо руками: покорять больше нечего. Лишь натурально прожигать.

Лолка унесла с собой «узи»... Джеб вспомнил об этом только сейчас, когда уловил условный жест Кокарева: «У нас гости».

В это время в ресторане звучала песня Мустафы Сандала «Вся моя жизнь». Восточный мотив и лирика на английском как нельзя кстати подошли к процессии арабов во главе с Камилем Хакимом. Казалось, это он, упакованный в роскошный английский костюм, поет о всей своей жизни миллионера, а его телохранители сурово подтанцовывают.

Их было всего четверо, что уже настраивало на мажорный лад. Джеб незаметно освободил ремень от пистолета. Опустил руки под стол и взвел курок.

Хаким предчувствовал такую реакцию. Он приветствовал Блинкова жестом руки и сопроводил дружеской улыбкой:

— Привет, Джей-Би!

И к официанту, который почтительно наклонил голову:

— Два коньяка, бей. Ждал меня? — спросил Камиль, небрежно пододвигая стул ногой и присаживаясь. — Что у тебя под столом, пистолет или нож? В этот раз на мне нет ремня.

— Я найду что отрезать, — прищурился Джеб, играя желваками. — Как ты нашел меня?