Демонтаж коммунизма. Тридцать лет спустя

Долгое время транзит к постсоветскости рассматривался в рамках общего паттерна «демократизации», концептуализированного на примере ряда южноевропейских и латиноамериканских стран, рассматривался как продолжение так называемой третьей волны демократизации214. Действительно, события в ряде советских республик (в Прибалтике, Грузии, РСФСР) несли на себе черты демократических революций; образцовым противостоянием военной хунты и демократических масс выглядели августовские события 1991 года в Москве. Однако этот общий взгляд по прошествии 10 лет был подвергнут решительному пересмотру в работе Майкла Макфола, усомнившегося в его концептуальной рамке и полемически назвавшего свою статью «Четвертая волна перехода к демократии и авторитаризму»215. Краеугольным камнем рассуждений Макфола стал анализ результатов первых относительно конкурентных выборов в республиканские Верховные Советы, состоявшихся в 1990 году еще в рамках СССР. Следуя в этом более ранней работе К. Монтгомери и Т. Ремингтона216, Макфол указывает, что проявивший себя на выборах 1990 года базовый расклад сил в значительной мере определил политические траектории бывших советских республик в постсоветском периоде. Там, где на выборах 1990 года убедительную победу одержала демократическая коалиция, страна достаточно успешно переходила впоследствии к демократии; там, где силы старого режима надежно доминировали, новый режим оказывался относительно устойчивым авторитаризмом; и, наконец, в странах, где ни те ни другие не могли одержать убедительную победу, возникала ситуация «патового транзита» (stalemated transition), которая разрешалась в установлении «частично демократических режимов»217.

Действительно, ограничив наш горизонт анализа лишь постсоветскими странами, но расширив при этом его временную перспективу до второй половины 2010‐х годов, мы можем сделать вывод, что базовое распределение сил, проявившее себя в исходе выборов 1990 года, достаточно надежно предсказывает тип политического режима в той или иной республике вплоть до сегодняшнего дня. В таблице 1 постсоветские страны разбиты на три группы: 1) те, в которых оппозиция одержала в 1990 году убедительную победу (более 65%); 2) те, в которых она оказала существенное влияние на исход выборов (от 25 до 55% голосов); и 3) те, где она не сумела оказать существенного влияния на исход выборов (0–15% голосов).

Страны первой группы продемонстрировали распределение сил, которое в дальнейшем не пересматривалось: демократия осталась здесь «единственной игрой в городе», а режим в целом можно считать либерально-демократическим (несмотря на то что русское население было частично поражено в правах). Страны третьей группы, за одним исключением (Киргизия), на протяжении большей части своей постсоветской истории оставались авторитарными и сегодня являются консолидированными персоналистскими авторитаризмами. При этом в трех из них это положение дел, определившись на выборах 1990 года, никогда не менялось (группа III-B: Казахстан, Узбекистан, Туркменистан). В четырех остальных, хотя оппозиция и не сумела оказать значимого влияния на исход выборов 1990 года, сохранившая доминирование старая коалиция оказалась недостаточно сильной и теряла власть, однако уже во второй половине 1990‐х здесь происходило восстановление сетей патронажа и авторитарной системы управления (группа III-А: Азербайджан, Белоруссия, Киргизия, Таджикистан).

Таблица 1. Исход выборов 1990 года, тип перехода и характер политического режима в 30-летней перспективе

* Блок «Круглый стол – Свободная Грузия» получил 54% голосов и выиграл 59% мест по одномандатным округам; за счет перераспределения голосов не прошедших партий блок получил 155 из 250 мест (62%), однако его электоральный результат находится в диапазоне 54–59%.