Демонтаж народа

Таким образом, правительство пока что отказывается от восстановления и содержания той единственной системы теплоснабжения, которой располагает Россия и которая находится при последнем издыхании. Взамен жителям предлагается покупать и устанавливать в своих жилищах индивидуальные отопительные устройства — согласно толщине кошелька. В экономическом и техническом плане это полная нелепость и служит лишь отговоркой, чтобы уйти от объяснения с обществом по существу проблемы.

Из всего этого следуют такие выводы относительно теплоснабжения и как абсолютно необходимой системы жизнеобеспечения, и как институциональной матрицы России:

— Система хозяйства, созданная в ходе реформы, не позволяет собрать достаточные ресурсы, чтобы построить новую систему теплоснабжения, альтернативную советской. Создание рыночной институциональной матрицы в теплоснабжении оказалось невозможным.

— Система хозяйства, созданная в ходе реформы, не позволяет содержать и стабильно эксплуатировать систему теплоснабжения, унаследованную от советского строя. Сохранение нерыночной институциональной матрицы в теплоснабжении в условиях рынка оказалось невозможным.

Общий вывод: Система хозяйства, созданная в ходе реформы, несовместима с жизнью народа и страны.

На основании достаточно широкого изучения того, что произошло за последние 15 лет, можно утверждать, что попытка реформирования всех больших технических систем привела к результатам, поразительно похожим на те, которые имели место в теплоснабжении. Судьба теплоснабжения — совершенно типичный пример, и причины того, что с ним произошло, носят фундаментальный характер.

Рассмотрим кратко еще одну производственную систему, которая служила важной институциональной матрицей советского народа, а сейчас продолжает выполнять эту роль в РФ, — военно-промышленный комплекс (ВПК). Роль его как матрицы определяется тем, что ВПК особым образом соединяет промышленность, науку и армию, которые в свою очередь сами являются большими институциональными матрицами. Более того, историческая память народов России, и особенно русского народа, превратила оружие в один из важных символов национального сознания. Танк Т-34, Ил-2 и «Катюша», ядерная ракета и автомат Калашникова — все это наши национальные символы, по отношению к которым мы проводим различение «свой-чужой». В гл. 19 говорилось именно о советском оружии, что даже в его облике ярко проявляются черты нашей этнической культуры. Таким образом, ВПК, разрабатывая и производя наше оружие, непрерывно воспроизводит и обновляет нашу мировоззренческую матрицу. Представим, что мы вдруг лишились нашего оружия — ракетно-ядерного, авиации и флота, «Калашникова». Каким потрясением это было бы для нашего народа!

Демонтаж советского ВПК, который был начат с первого дня реформы (а до этого готовился в сознании общества), вел именно к такому потрясению, не говоря уже о подрыве «жестких» механизмов соединения народа. История ВПК для нас важна как учебный материал — это та большая система, которая не просто несет черты нашей национальной культуры, но обладает уникальными, неповторимыми этническими особенностями. Советский народ на пике своего национального самосознания создал систему, которая затем долгое время «воссоздавала» его самое. И сегодня борьба вокруг российского ВПК есть борьба между силами, которые продолжают демонтаж нашего народа и теми, которые этому противодействуют.

В качестве иллюстрации приведем выдержки из статьи авторитетного эксперта, бывшего зампредседателя Госкомитета РФ по оборонным вопросам В.В. Шлыкова [158]. Его первый важный для нас тезис показывает, что вся советская экономика имела уникальную, присущую только нашему национальному хозяйству структуру. Она была просто непонятна для лучших экономистов и разведчиков США (впрочем, как и для нашей интеллигенции).

Шлыков пишет, на основании заявлений руководства ЦРУ США: «Только на решение сравнительно узкой задачи — определения реальной величины советских военных расходов и их доли в валовом национальном продукте (ВНП) — США, по оценке американских экспертов, затратили с середины 50-х годов до 1991 года от 5 до 10 млрд. долларов (в ценах 1990 года), в среднем от 200 до 500 млн. долларов в год». Один видный деятель США заявил недавно, что «попытка правительства США оценить советскую экономику является, возможно, самым крупным исследовательским проектом из всех, которые когда-либо осуществлялись в социальной области». Мыслимое ли дело — исследование в обществоведении, которое обошлось в такую сумму! Из одного этого видно, что речь идет о необычной, своеобразной системе.