Демонтаж патриархата, или Женщины берут верх. Книга для мужчин

Болезнь Ленина стремительно развивалась. Для Крупской худшее было впереди.

То, что она сделала для мужа в последние годы его жизни, – подвиг. Лишь тот, кто сам прошел через такое, понимают, какие эта мука и страдания – видеть, что болезнь творит с близким и любимым человеком.

В последние месяцы уже очень тяжелобольного Владимира Ильича возил в коляске по саду начальник охраны. Иногда Ленин насвистывал какую-нибудь мелодию. А так часами сидел, задумавшись, замечали врачи. Даже в присутствии посторонних погружался в свои мысли. Иногда на глаза его навертывались слезы, особенно если он думал, что его никто не видит.

Крупская вспоминала эти последние дни:

«Стало чувствоваться, что что-то надвигается: вид стал у Владимира Ильича ужасно усталый и измученный. Он часто закрывал глаза, как-то побледнел, а главное, у него как-то изменилось выражение лица, стал какой-то другой взгляд, точно слепой. Но на вопрос, не болит ли что, отвечал отрицательно».

21 января 1924 года, в понедельник, Ленину стало плохо. Вечером он ушел в мир иной. Старой знакомой Крупская призналась, что смерть Владимира Ильича не была неожиданной.

Первым сохранить тело предложил нарком внешней торговли Леонид Борисович Красин. Он хотел его заморозить и намеревался закупить в Германии необходимое оборудование. Но молодой ученый Борис Ильич Збарский, опираясь на успешные работы профессора Владимира Петровича Воробьева, заведовавшего кафедрой анатомии Харьковского университета, предложил бальзамирование. Збарский проявил настойчивость и добился реализации своей идеи. Глава ведомства госбезопасности Феликс Эдмундович Дзержинский его поддержал: уж если царей бальзамировали, то не забальзамировать Ленина – преступление.

Крупская возражала. На девятый день после смерти говорила:

«Большая у меня просьба к вам, не давайте своей печали по Ильичу уходить во внешнее почитание его личности. Не устраивайте ему памятников, дворцов его имени, пышных торжеств в его память и так далее – всему этому он придавал в жизни так мало значения, так тяготился всем этим. Помните, как много еще нищеты, неустройства в нашей стране. Хотите почтить имя Владимира Ильича – устраивайте ясли, детские сады, дома, школы, библиотеки, амбулатории, больницы, дома для инвалидов и т. д.».

Но ее отстранили от решения этого вопроса.

В июне 1924 года, когда работы были закончены, решили показать забальзамированное тело. Збарский пришел к Крупской за одеждой. «Надежда Константиновна, – вспоминал он, – принесла рубашки, кальсоны, носки; руки у нее дрожали». Вечером 18 июня в Мавзолей пришли представители различных компартий, съехавшиеся в Москву на конгресс Коминтерна, и, конечно, его родные. Надежда Константиновна плакала, глядя на тело мужа.

Для нее выделили время, когда она могла приходить в Мавзолей. Возле саркофага ставили стул и оставляли ее одну, чтобы она могла побыть с мужем.

Надежде Константиновне Крупской не позавидуешь. Сначала у нее на руках тяжело умирал Владимир Ильич, потом на ее глазах уничтожили почти всех его соратников, которые были и ее друзьями. Надежда Константиновна испугалась. Она не могла позволить себе открыто противостоять Сталину. Она принуждена была молчать, сидеть в президиуме и все одобрять. Она сильно лукавила, чтобы сделать приятное Сталину. Но тот испытывал к вдове Ленина плохо скрываемую антипатию.

В разговоре с глазу на глаз она признавалась:

– Все просят меня поделиться воспоминаниями о Владимире Ильиче. И никто не хочет понять, как мне это тяжело!

Знакомому библиотекарю сказала, что Ленин всегда предоставлял ей лучшую комнату. Так было в их квартире в Кремле, так было и в Горках:

– Владимир Ильич никогда не соглашался жить в большой комнате. Он считал, что мне нужно больше солнца, больше воздуха.

Одиночество ее мучило. Крупская говорила сотруднице «Учительской газеты»:

«Все хорошо, дело идет на лад, социализм будет построен, и люди растут прекрасные, а меня иногда берет за сердце тоска: я знаю, что никто не позвонит мне на работу и не скажет: – Надюша, приезжай домой, я без тебя не сяду обедать».

Тональность посланий Крупской превращается в просительную. Даже воспоминания о муже она вынуждена согласовывать с вождем. Надежда Константиновна только позволяет себе по старой памяти обращаться к нему по имени и отчеству.

15 октября 1938 Крупская вновь пишет Сталину:

«Иосиф Виссарионович,

Я хочу уточнить вопросы, по которым мне необходимо поговорить с Вами. О своей работе над высказываниями Ленина по вопросам культуры и просвещения. Я работала над таким сборником все лето. Хотелось создать сборник, где бы эти высказывания давались в тесной связи со всей работой партии по указанным Вами периодам, взять все, что говорил Ильич за каждый период по этим вопросам… О казанском и самарском периодах учебы и деятельности Ильича. Тут очень много интересных моментов.

Очень хотелось бы, чтобы со мной поговорили».