Демоны без ангелов

– Ты что, обалдел? Убери, – сказала Катя.

– Спокойно, собралась рассказывать – так давай, а я… нет, ты только глянь, что это за чудо. Кое-что подладим, переделаем, и можно будет и боевые попробовать. Ты хорошо стреляешь?

Катя, уразумев наконец, что у «неадекватного», не взятого в полицию парня в руках простая травматика – кажется, тот же самый ствол, что и тогда в квартире в час их первого знакомства, несколько поостыла. Черт с ним, пусть играется, но новости он должен знать.

И она стала рассказывать подробно, длинно и по порядку.

А в это время в Москве в архиве ГИБДД молодой оперативник копался в старых пожелтевших карточках, то и дело сверяясь с номером, записанным на бумажке.

И внезапно…

Можно в этом грандиозном хранилище искать год и ничего не найти. Можно искать ночью и днем, разбившись на смены, и все безрезультатно, потому что карточка с тем самым регистрационным номером сгинула в неразберихе, пропала.

А можно вот так – подойти к стеллажу и вытащить первую попавшуюся коробку наугад. Обернувшись перстом судьбы.

– Черт, надо же… совпадает! – воскликнул оперативник, удивленный малой работой (когда он уже приготовился в выходной сдвигать тут в архиве горы). – Номер совпадает, я нашел! Тут и фамилия владельца указана. Это женщина.

Катя в этот самый момент в машине на автостоянке протянула руку и отвела направленное на нее дуло травматики.

– Эй, поосторожнее.

– Все под контролем, – Федя Басов слушал невозмутимо; когда все Катины новости закончились, он вообще ничего не сказал.

– Наверное, это дело не раскроют, – сказала Катя. – А это значит, что он сюда так и не приедет.

– Кто?

– Полковник Гущин.

Басов убрал травматику в бардачок.

– А мне какая забота?

– Я понимаю, что тебе все равно. Но все же я хотела с тобой поговорить.

– Мне плевать.

– Федя, я…

Катя неожиданно поняла, что не может подобрать нужных слов. Все это давно уже не тайна, эта ее догадка. Ведь с самого начала ей казалось, что этот великан ей кого-то очень напоминает.

– Да мне сто раз плевать, приедет он сюда или нет! – Басов повысил голос.

И в этот самый миг мобильный у Кати зазвонил. На дисплее высветился номер полковника Гущина.

Глава 50 Зазеркалье

Вопль ее словно услышали и откликнулись. Еще гуще и непрогляднее стал мрак. А потом на короткое мгновение возник желтый свет.

Шуша заморгала и зажмурилась – свет полоснул по глазам, ярко вспыхнул и тут же угас, налившись гнойной желтизной.

Галогенная лампа на стене.

Как и там, в туалете над зеркалом.

Над тем зеркалом-окном, в которое она заглянула, разом потеряв память.

Бетонный пол.

Стены из светлого кирпича.

Это подвал…такой же, как и под их домом.

Шуша уставилась на свои руки, впившиеся в бетонный пол. Под ногтями – пыль.

А потом она увидела кокон.

Из нескольких слоев прозрачного полиэтилена.

Светлые волосы, разметавшиеся по бетону…

Подвинувшись ближе, насколько позволяла цепь, Шуша заглянула в кокон, лежавший на полу, выхваченный из подземного мрака тусклой галогенной лампочкой.

Сквозь полиэтилен, как сквозь тонкий лед, как сквозь слюду, она увидела лицо.

Скорбное и печальное лицо мертвой. Ее заострившиеся черты и разбитый висок, кровь, что испачкала ее щеку и подбородок.

Шуша узнала ее – то была Желябова с четвертого курса.

Странно, но она так и не могла вспомнить ее имени – просто Желябова, превратившаяся в труп.

Галогенная лампа погасла. И стало снова темно. Шуша поняла, что смерть совсем близко, и легла на холодный пол, прижавшись к нему, как к последней твердыни.

Прошло кто знает сколько часов.

А может, дней или лет.

В темноте возник звук – где-то там… в начале подвала, в конце зазеркалья лязгнула, открывшись, железная дверь.

Глава 51 Глажка белья

Она стояла перед ними прямая, поджав тонкие бескровные губы, – она гладила белье на разложенной посреди комнаты гладильной доске.

А вокруг – на диване, на полу, на стульях – зияли раскрытые чемоданы, повсюду валялись вещи, обувь, точно тут собирались в дальнюю дорогу.

И то, что они вот так просто, беспрепятственно попали в ее дом после звонка Гущина, не обрадовало Катю.

Нет, Катя испугалась. Когда это создание, скорчившееся на пороге, на ступеньках, как страж, поднялось, выпрямилось во весь рост и внезапно с исказившимся лицом, хрипло взвизгнув, метнуло в Федора Басова, точно библейский Давид в великана Голиафа, камень из самодельной пращи.

Не было камня, не было пращи, плюшевый медведь – маленький, облезлый, истерзанный и заштопанный – угодил Федору Басову прямо в лицо, когда Лиза… безумная Лиза…

– Наши только что установили по карте регистрации: машина «Москвич», та самая, что есть на снимке возле объекта в Железнодорожном, принадлежала Иркутовой Анне Филаретовне, – голос Гущина показался таким громким, таким обескураженным, когда Катя включила «громкую связь», чтобы и Басов мог слышать. – Она, оказывается, машину лет тридцать как водит. И она не только звонила, она ездила туда. А на допросе об этом умолчала. Екатерина, ты там, в Новом Иордане?

– Да, Федор Матвеевич. И Федор здесь со мной.