Демоны Дома Огня

– Зови Айвора, – внезапно пересохшими губами то ли приказал, то ли попросил дон Марко. – Я повторю каждое слово в присутствии Старшего Адвоката. Я отказываюсь убивать тебя.

– Но тогда ты больше не сможешь оставаться доном Гильяно, – заявил Ашер, и недостойная, острая, как порыв ветра, радость захлестнула его. Вот его шанс! Редкий в истории Дома Гильяно. – Тебя ждет публичная казнь.

– А после публичной казни доном Гильяно становится обвинитель, тот, кто сумел уличить дона Гильяно в невыполнении своих обязанностей, – озвучил дон Марко мысль, вдохновлявшую Ашера. – Не слишком традиционный способ занимать место дона Гильяно. И не слишком уважаемый. Но для тебя, пожалуй, единственно возможный. – Дон Марко не трусил перед предстоящим разбирательством, он открыто насмехался над Ашером Гильяно.

Чуть ли не впервые в жизни Ашер внимательно присмотрелся к Марко Шарпу. Вспомнил, как того – мокрого, как щенка, мальчишку – выловили из бассейна, куда малец сиганул после проверки. Он не мог быть Стражем и едва дотягивал до Смотрителя, но то, что сказал этому пареньку Ашер, определило всю жизнь Марко и помогло ему стать доном Гильяно. Ашер явственно услышал свои собственные слова: они звучали в памяти бывшего мальчика с той же ясностью, что и много лет назад: «Видеть истину и, тем не менее, жить и сражаться – это подвиг». Ашер всматривался все глубже. Его взгляд был как скальпель и причинял такую же боль. Но Марко не стал закрываться, захлопывать черный непроницаемый панцирь брони. «Смотри, – говорил он всем своим видом, – смотри, если не ослепнешь». То, что увидел Ашер, было огромной силой, тем, чему он всегда поклонялся и с чем не мог спорить, – силой любви.

– Зови Старшего Адвоката, Ашер, – едва переводя дух после просмотра, повторил дон Гильяно. – Я готов передать тебе нож и кольцо.

Ашер с силой оттолкнул от себя стол, на который опирался руками. И стол дона Гильяно, который, казалось, врос в пол еще несколько тысячелетий назад, вдруг с жалобным стоном сдвинулся с места.

– Я виновен. Вместо того чтобы видеть истину, я пожелал, чтобы эта женщина оказалась ею, Амритой. К сожалению, во Внешнем мире воплощаются мои даже мимолетные желания. И вот родился сын, которого у нас с Амритой не могло быть.

– Почему ты не остался с ней?

– Остаться – означало бы прекратить поиски. Начать новую жизнь. Забыть Амриту.

– Ты бы мог жениться на ней. Амрита вернула тебе кольцо. Ты свободен. Я бы принял твою жену и твоего сына в Дом. – Это были не слова младшего, а слова отца, настоящего дона Гильяно.

Ашер же продолжал твердить с детской горячностью:

– Она не Амрита.

– Ты любил ее?

– Она не Амрита.

– Может, пора забыть об Амрите?

Ашер покачал головой:

– Я не перестану ее искать.

– Не перестанешь? – переспросил дон. – Даже если я прикажу?

– Я не перестану искать Амриту, женщину или женщин, в которых она превратилась. Если будет нужно, я соберу все осколки и заново сложу ее душу. Ты должен проклясть меня, Марко. Нет другого выхода. Я не стану звать Адвоката. Мне не нужно место дона Гильяно такой ценой. Я уйду из Дома – и больше не смогу вернуться живым. Ты должен. Надо восстановить равновесие. Это ты можешь сделать.

Слова древней клятвы застревали у Марко в горле, язык едва поворачивался, чтобы выговорить сложные слова на гортанном наречии:

– Проклят ты будешь в городе, проклят ты будешь на поле. Прокляты будут житницы твои и кладовые твои. Проклят будет плод чрева твоего и плод земли твоей, плод твоих волов и плод овец твоих. Проклят ты будешь при входе твоем и проклят при выходе твоем.

Вялыми губами, с сознанием того, что он теряет сына навсегда, дон Марко произнес формулу:

– Все из карманов на стол. Из Дома Гильяно уходят с пустыми руками.

И тогда Ашер попросил:

– Можно я оставлю себе нож?

* * *

Выходя из кабинета дона Гильяно, Ашер кивнул Антонио и пожал руку Старшему Адвокату. Стоило ему коснуться сухих, истончившихся пальцев Айвора, как он увидел его скорую смерть. Айвор Гильяно кричал и выл трое суток подряд. Зубы его стерлись в пыль – так он сжимал их, борясь с болью, от легких остались лохмотья, рот почернел и походил на провал в скале, он высох до костей, и кожа полопалась на суставах, как старый пергамент. Стоя на его похоронах, люди смотрели в землю, чтобы случайно не взглянуть на жуткую мумию в открытом гробу.

Ашер знал, за что Айвору эти муки. Когда нужно было вступиться за Братство Аменти, Старший Адвокат промолчал, покривив душой. Братство было частью Дома Гильяно, и по Закону адвокат должен был защитить их от гнева дона. Но он промолчал. УР.УШ.ДА.УР пожрал его душу.

Дон Марко передал все процедуры с кровью лилу Стражам. Мол, они умеют усмирять дикую кровь демонов. Но у тех никак не получалось создать нужную концентрацию для того, чтобы вырастить Первого Стража. И смертей среди отобранных детей стало больше.

Покидая кабинет, Ашер распахнул дверь перед Адой, пропуская девушку вперед.

– Ты забыл кольцо! – крикнул ему вслед дон Гильяно.

– Мне оно больше не нужно, – не оборачиваясь, отвечал Ашер.