Демоны и ангелы российской политики лихих 90-х. Сбитые летчики

Собственно, мужчины этой панковской семьи никогда ничего не скрывали. Наоборот, даже бравировали для создания эпатажной атмосферы. Не менее интересно сложились судьбы этих героев в наше время. Ипполитов фашизировался (публично восхваляет эстетику Третьего рейха в соответствующих изданиях), Тимофеевский — один из ведущих кремлевских политтехнологов. Но все-таки речь не о них, а о нашей панкетке, хотя согласитесь — персонажи как минимум достойны упоминания.

Рассказывает барабанщик группы «Ногу свело!» Антон Якомульский: «Когда устраивались официальные концерты, мы назывались «Группа молодых людей Тупаи» — название «Тупые», само собой, было запрещено. Сначала я был звукорежиссером, потом играл на барабанах. С Дуней Смирновой я общался мало, поскольку был тогда еще маленький, и она, взрослая девка, оторва, меня шокировала. Но ее образ — рваные черные колготки, зеленое платье, суровый грим — мне хорошо запомнился. Вообще это в первую очередь была тусовка, а не группа — и Дуня не пела, ни на чем не играла, а просто со всеми тусовалась. Это было чистой воды шоу, и Дуня наряду со всеми его устраивала — в то время как кто-то другой мог ходить по сцене в ушанке и с топором».

Вообще, все то, что «Тупые» играли, сами они называют «мусульманским джазом», хотя в той музыке не было ни намека на арабскую, турецкую фольклорную традицию мусульманского Востока. Была — смесь афроамериканских ритмов и родной действительности: «Мама, мама, мама! Зачем ты меня родила?..» Но, так или иначе, группа, копируя элементы «Клэш» и «Коррозии металла», стала весьма популярной среди московской панк-тусовки и даже среди интеллигенции. Ходил ли сам будущий шок-приватизатор на их концерты, ущипнуть полногрудую Авдотью? Это вряд ли, Чубайс был худым рыжим юношей, который сразу получил бы от ворот поворот от будущей возлюбленной, которая интересовалась «трешем, угаром и содомией». Уже после замужества я ее спросил о дорогущем кольце на ее пальце, после того как в соцсетях возмущенно осуждали теперь уже замужнюю панкетку.

— Чубайс подарил, — смеясь, бросила она, — я бы лучше купила на эти деньги хорошие воспоминания от выпивки.

— То есть пропила?

— Конечно, — улыбнулась Дуня.

Говорят, что главная героиня романа Сорокина «Тридцатая любовь Марины» частично списана с Дуни. Что ж, правда это или нет, но для мифа и образа панкетки — в самый раз. В сорокинском романе описывается метаморфоза, произошедшая с человеком богемы, пассивно не принимающим тоталитарный режим. При постепенной фиксации на псевдопатриотической и духовной символике героиня романа становится, в прямом смысле слова, безликим текстом советских газетных передовиц, то есть сутью режима. Но повседневная жизнь Марины проходит почти сносно…

«Он привлек Марину к себе, обнял и приподнял, как пушинку:

— Покормить тебя, котенок?

— После… — пробормотала она, чувствуя опьяняющую мощь его рук.

Он подхватил ее и понес через длинный коридор в спальню.

Обняв его за шею, Марина смотрела вверх.

Над головой проплыл, чуть не задев, чудовищный гибрид потемневшей бронзы и хрусталя, потянулось белое потолочное пространство, потом затрещали бамбуковые занавески, скрывающие полумрак.

Он бережно опустил Марину на разобранную двуспальную кровать.

— Котеночек…

Глухие зеленые шторы были приспущены, бледный мартовский свет проникал в спальню сквозь узкую щель.

Лежа на спине и расстегивая молнию на брюках, Марина разглядывала другого, медно-хрустального, монстра, грозно нависавшего над кроватью. Он был меньше, но внушительней первого.

Он присел рядом, помогая ей снять брюки:

— Адриатическая ящерка. Не ты ль окаменела тогда под шизоидным взглядом Горгоны?

Марина молча улыбнулась. В спальной она не умела шутить.

Громадные руки в мгновенье содрали с нее свитер и колготки с трусиками…»

— В двадцать один год я родила от Ипполитова сына, — рассказывала в одном из интервью наша панкетка. — И с мужем, уже бывшим, я до сих пор очень дружу, он близкий, дорогой мне человек. На меня в жизни повлияло несколько людей. Это, безусловно, Аркадий. Это наш с ним ближайший друг Александр Тимофеевский. Это мой отец, это Таня Толстая.

О том времени Дуня вспоминает с иронией. Ну и пусть панкетка, но при этом и интеллектуал. Например, с одноклассниками, одним из которых, кстати, был Валерий Панюшкин, Дуня организовала школьный театр, который назывался, ни много ни мало, Магический театр имени Германа Гессе и Даниила Хармса. Ставили новеллы обэри-утов… Был 1986 год.