Демоны космоса

– Вечная игра, – говорила Талана, двигая ферзя.

– Это верно, – кивал Корвен.

– Никто не знает, когда и где появилась. Она тысячелетиями кочует от звезды к звезде, – информировала Талана, являвшаяся ходячей энциклопедией. – На изолированных друг от друга диких планетах в разных концах обитаемой сферы находили шахматы. Что ты думаешь об этом, Серг?

– Я не очень люблю игры, – честно отвечал я.

– Зря. Это не совсем игра. Это способ стратегического и тактического мышления. Когда-то линкор назывался ладьей. Монитор – ферзем.

– А что такое пешка? – поинтересовался я.

– Истребитель… Который может однажды стать линкором. Философия, – улыбнулась Талана. – Нет маленьких фигур. При определенных обстоятельствах самая маленькая фигура становится самой важной на доске.

– Как повезет, – Корвен двинул вперед коня, прикрываясь от фланговой атаки белых.

– Не только. Главное – знать направление. И идти по нему, невзирая ни на что…

Пешка и ферзь… Что-то странное, притягательное Для меня было в этом сравнении. И что-то в нем сильно тревожило, нещадно теребило душу.

Вообще эта немотивированная тревога посещала меня в последнее время все чаще. Иногда мне казалось, что она пытается меня вышибить из мира реальности. И овладевала дикая идея, что люди в том мире делятся на шахматные фигуры и просто идет какая-то игра. Странная глобальная игра. И игроки в ней явно не мы…

Я не раз просыпался по ночам в ознобе, глядя на тревожно пульсирующий сигнал медконтролера. Во сне повышался адреналин, скакал пульс. Я будто с кем-то сражался – наверное, с бесами, которые ночью грозили прорвать броню, отделяющую подсознание от сознания.

Внешне я вел себя пристойно, как дисциплинированный командир, образец для подчиненных. Но со мной явно было что-то не в порядке. При здравом рассуждении я списывал свои душевные тревоги на последствия долгого пребывания в «картонной коробке» и работы со стопроцентным уровнем реальности. Тут и стальная нервная система, пусть и поддерживаемая меддиагностом, начнет ржаветь.

Иногда, когда я прикрывал глаза, передо мною будто наяву вставали узоры, виденные мной в тот день, когда я пытался вырваться из сектора, отрезанного от ангара спасшлюпок.

Однажды я преодолел страх и неуверенность и вновь решил попытать свои силы. Я пялился тупо, как религиозный маньяк из секты «Приподнятых», в стену, где находился блок сервискомпьютера. Я тщетно пробовал установить контакт с ним. С таким же успехом я мог пытаться переговорить с Луной, вокруг которой вращался сейчас «Бриз». Это было бы хоть занимательно. Никакого отклика. Но не приснилось же мне все это. Было. Был колдовской мир виртуальной реальности. И был контакт с ним.

– Откройся, – громко потребовал я у двери своей каюты. Ничего не открылось. Я представил, как все это смотрится со стороны, и почувствовал себя дураком. *** Волшебные звуки закружили меня в сладостном вихре. Они пронизывали меня насквозь, томно отзывались в каждой частичке тела, очищали родниковой водой душу. Я с трепетом внимал оркестру, исполнявшему божественную сонату Лакмаса «Сжатие пустоты».

В последнее время я взял привычку расслабляться после двухчасового пребывания в «картонной коробке», слушая музыку. Это занятие затягивало меня все больше. Я парил в высших слоях атмосферы переливчатых звуков, рожденных современными инструментами. На глаза наворачивались слезы от пронзительного пения скрипок. Подзаряжался бравой энергией от средневековых маршей, исполнявшихся на старинных ударных и смычковых инструментах. Музыка подпитывала меня какой-то высшей энергией, которую не даст ни один медицинский блок. Она будто приоткрывала потаенные двери в моей душе.

Соната «Сжатие пустоты» достигла апогея, вступил грубый басовый орган. Я воспарил вверх и обрушился вниз вместе с божественной мелодией, которая уносила меня в невероятную даль, где, скорее всего, и была истинная жизнь, хранился в тысячелетиях истинный смысл всего…

Настойчивый сигнал вызова вернул меня обратно. Мелодичный голос компа проинформировал, что лейтенанта Серга Кронбергшена вызывает начальник отдела контрразведки полковник Торрел. На карточку компа мне уже были сброшены время прибытия, маршрут.

– Ящер дурчинский, – пробурчаля зло в адрес полковника.

Нет ничего более далекого и непримиримого, чем прекрасная высшая музыка и хитрый, приземленный интриган Торрел.

Полковник ждал меня в своем логове, в котором я уже имел возможность однажды побывать. Желанием возвращаться туда я, естественно, не горел. Но моего желания не спрашивали.

Двери кабинета услужливо распахнулись передо мной после того, как система идентификации пришла к выводу, что параметры гостя соответствуют параметрам лейтенанта Серга Кронбергшена. Интересно, полковник действительно считает, что на корабле его жизни угрожают мерканские лазутчики?

Торрел стоял спиной ко мне и любовался на звезды и космические корабли эскадры, зависшие на расстоянии нескольких десятков километров от нас. В этом помещении было настоящее окно во вселенную, а не обычный голоэкран.