Демоны космоса

Он был подтянут, мужествен, строг и дисциплинирован. В общем, обычная наземная крыса. Да, это была наземная крыса в полковничьих погонах.

– Содруги офицеры, – грозно сверкнул полковник очами, рассчитывая, что мы вытянемся перед ним по струнке.

– Это кто? – не понял Корвен. Он успел убедиться, что это не его брат. Брат был гораздо более приятным человеком.

– Полковник Роплер, – послушно отозвался полковник. – Служба кадров штаба флота. Потрудитесь представиться.

– Служба кадров, – Корвен непонимающе встряхнул головой. – А, – вспомнил он.

Я честно пытался его остановить. Я знал, что он сейчас брякнет что-то. Я сжал его локоть, но Корвен работал не руками, а языком. И бес, сидящий на его языке, выдал:

– Крыса наземная.

– Что?! – выпучил глаза полковник

– Большая такая, жирнющая крыса…

– Содруг лейтенант, потрудитесь…

Но Корвена остановить было трудно. С тем же добродушным выражением на лице он начал перечислять многочисленные заслуги полковника:

– Серг. Мы горим в истребителях, а они собирают бумажки. Мы гибнем, а они с удовлетворением подсчитывают прибыль-убыль личного состава Попытайся запереть его на корабль в «боевом погружении» – и ты увидишь, что будет… Ох как его скрючит… Полковник флота. Заколачивает деньги, считается героем. А на деле – крыса. Крыса. Крыса ты, – Корвен икнул и вдруг примирительно произнес: – Ну ты не обижайся. Я не со зла.

Полковник все-таки обиделся. Поэтому через пять минут нас сцапала корабельная полиция. Мы были препровождены в изоляционную камеру. Это было пустое помещение – пятиметровый куб с некрашеными стальными полом, стенами и потолком, двумя кроватями и примитивным санузлом. Здесь было неэстетично, противно, тихо. Но, в общем-то, жить можно.

В изокамере провели мы почти сутки. О нас забыли все, кроме сервисавтоматов. В положенное время открывалась ниша с синтезпродуктами – отвратными на вкус, входящими в наказание. Впрочем, смог проглотить я их только через несколько часов, да и то через силу. Похмелье было жуткое. А из каких-то садистских устремлений нам не давали пользоваться аптечкой, предложив бороться с недугом самостоятельно.

За время заключения я не раз зарекся не пить никогда и ничего крепче воды. Как же мне было плохо. Немножко утешало, что Корвену было не лучше.

– И как нас накажут? – через силу усмехнулся он. – Выбросят в открытый космос?

– До этого не дойдет, – буркнул я.

– Я что-то не помню, что было, – он встряхнул головой и взвыл от боли. – Ничего не помню,

– Правда?

– Провал. Сколько же мы выпили?

– Много.

– До трибунала хоть не допились?

– Вряд ли. В худшем случае – дисциплинарная комиссия.

– Снимут по золотой полоске, – вздохнул Корвен. – Только истребитель дали… Как бы не сняли. С него…

– Не снимут. Каждый истребитель на счету.

– Это ты прав… Я напомнил Корвену, как он поганил полковника-кадровика.

– А что, я неправильно сказал ему? – пожал плечами Корвен.

– А правду слушать еще досаднее.

– Обидно за правду страдать… Я бы извинился, но крыса наземная это не оценит.

– Ладно. Выдержим…

Выпустили нас на вторые сутки. Помощник начштаба сухо приказал привести себя в порядок и через час быть у адмирала.

Это был первый раз, когда мы оказались с адмиралом Ларменом лицом к лицу. И, надо заметить, лицо у него было суровое и строгое. Он буравил нас взглядом.

– Ну что, содруги офицеры? Мы молчали.

– Доложите, – потребовал он. – Хочу слышать из первых уст.

Я как единственный из нашей компании, не утративший память, рассказал, пытаясь сгладить углы:

– Лейтенант Корвен выразился в том плане, что полковник основное время проводит на поверхности и недостаточно знаком с нуждами и проблемами боевых подразделений.

– Недостаточно знаком, – кивнул адмирал. И почти дословно процитировал, как Корвен ругал полковника, То ли кадровик обладал хорошей памятью, то ли была запись разговора. – Это вы говорили?

– Так точно, – кивнул Корвен. – Виноват.

– Как вы сумели обработать комп бара, что у него вышибло все предохранители?

– У него что-то замкнуло, – ответил Корвен. – Мы пили, думая, что это в пределах допустимого, надеясь на технику. А когда поняли, что машина сломалась, было поздно…

– Мы выбрали неправильный маневр. И прошли точку возврата, за которой назад пути нет, – сказал я.

– Я знаю этот термин, – кивнул адмирал. – Значит, Роплера вы обозвали наземной крысой.

– Так точно, – виновато потупился Корвен.

– А вы герои, которые гибнут в пламени, когда наземные крысы ставят галочки в бумажках и компьютерах, – он вдруг усмехнулся, а уши Корвена заалели. – За это положена дисциплинарная комиссия.

– Так точно.

– Вы, Серг Кронбергшен, призваны являть подчиненным пример дисциплинированности, а являете пример пьянства… Лейтенант Корвен Шандара, ваше поведение вообще не укладывается ни в какие рамки приличий…

– Так точно

– Ну что, – он задумался. – Значит, наземная крыса, зарывшаяся в нору в штабе… По пять нарядов. Думаю, у вас будет время подумать о своем поведении.

Когда мы вышли, я перевел дух:

– Заработали по минимуму.

– Пять нарядов, – скривился Корвен. – Адмирал – благородный человек.

– Ох, Корвен.