Демоны крови

Кнехты ворвались в толпу, кто-то даже перевернул рядок со снетками — однако Ратникова давно уже на площади не было. Быстро прошмыгнув под дальним возом, молодой человек ринулся к берегу и, скользнув через камыши в воду, никем не замеченный, поплыл к пирсу, к ладьям, на одну из которых и забрался, укрывшись в дурманящее пахнущим пряными травами сене…

И теперь, посмеиваясь, поглядывал на разворачивающуюся суматоху! Ловля черной кошки в темной комнате, когда кошки там уже нет.

А костры, между прочим, вновь задымили — теперь уже белым — и с дюжину крепких ребят-торговцев, нахваливая свой немудреный товар — плетеные лапти и прочее — словно бы невзначай столпились на мостике… Ага! Вот к ним подбежал еще один — продавал топоры!

— А вот топорики, секиры! Для любого дела хороши — и дрова рубить, и хоромы!

Интересные дела заворачивались! Миша вдруг понял, что сидит на чем-то твердом — вовсе не на сене… Опустил руку вниз — наткнулся на что-то железное… Кольчуга! Да не одна! И вот тут, рядом — копья! Эх, еще бы меч! Ну, да не до жиру…

Все началось как-то внезапно, словно бы само собою. Все приехавшие торговцы и покупатели вдруг враз превратились в воинов — откуда ни возьмись в руках у них объявились рогатины, мечи, секиры… Те парни, на подвесном мостике, вмиг перерубили канаты, побежали к воротам… Маячивший в надвратной башенке часовой упал, получив стрелу в шею. Со всех кораблей с громким кличем выскочили воины, а с озера, из-за мыса, выплыло еще с полторы дюжины лодок, полных вооруженных людей!

Ну и Миша конечно же не стал упускать благоприятный момент: вмиг облачился в кольчугу — благо первая же попавшаяся как раз подошла по размеру — схватил копье, закричал для пущего антуражу:

— Смерть поганым псам!

Псами тевтонцев пока никто еще не обзывал, это уж опосля пошло, с Карла Маркса, точнее — с неверного перевода слова «монах», так что из рыцарей-монахов получились рыцари-псы.

— Смерть! Смерть! — тут же откликнулись отовсюду.

С причаливших ладеек тоже выпрыгнули людишки, судя по звероватому виду — язычники. Кто с копьем, кто с секирой, большинство же — с дубинами. У самых ворот уже завязалась сеча, быстро опомнившись от первого изумления, кнехты сражались отчаянно, хорошо понимая, чем грозит им потеря ворот.

Это же понимали и осаждающие, число которых все прибывало — из-за леса вдруг вынеслись конники, тоже, судя по виду, — вовсе не крестоносцы.

Трудно было выделить какой-то общий клич — вопили все и как можно громче, а что именно вопили — да черт их разберет в этакой-то свалке!

Ратников тоже бежал к воротам, стараясь не хуже других, да все посматривал по сторонам, насколько это было сейчас возможно — искал знакомцев, Олексу, Хеврония — без них-то совсем было бы нехорошо, ну, да если здесь такая заварушка, не может того быть, чтоб уважающая себя шайка да не приняла в ней участие, безразлично на чьей стороне. А кто больше даст! Ну, если уж совсем никто ничего — так, увы, тоже случалось, — тогда немного выждать, а уж потом решить — на чьей стороне военное счастье. С теми и ударить, в нужный, так сказать, момент.

А счастье-то, похоже, склонялось на сторону осаждавших. Резко отбив рогатину, Михаил ударил тупым концом копья подвернувшегося под руку кнехта — совсем еще молодого парня, жалко было убивать — и, азартно погрозив кулаком неизвестно кому, ринулся к воротам, где давно уже кипела битва.

Удар! Удар! Удар!

Вообще-то Миша не искал свары — ему просто нужно было пробиться в замок, пробиться вот сейчас, иной возможности не было.

А крестоносцы защищались отчаянно!

Ратников даже не успел как следует осмотреться, поискать глазами Якоба Штраузе, не дали! Двое верзил в мантиях с черными крестами набросились на него с мечами… Михаил перехватил копье посередине, как шест в каких-нибудь восточных единоборствах, здесь тоже так действовали, уж Миша-то был учен… Острие у рогатины широкое, тяжелое, крепкое, да и древко — не всяким мечом перерубишь, на медведя можно ходить. Нет, если, конечно, был дорогой и закаленный рыцарский меч какой-нибудь известной фирмы, лучше всего — из Нюрнберга, уж тогда, оно понятно, рогатина имела бы мало шансов, фирменная вещь — она везде фирменная, мастера за качество бьются. Но откуда ж такие вещи у простых кнехтов? У этого набранного где только возможно сброда?

Звякнув, отлетел в сторону меч… другой клинок, с силой ударив по древку, в нем и застрял, да так, что не вытащить. Кнехт попытался было… да, махнув рукой, поспешно ретировался… Ратников приосанился, загордился: вот хорошо-то — уже сколько бой тянется, а он все еще никого не убил! Славно, славно! Так бы, даст Бог, и дальше! Не людей убивать явился сюда Михаил, вовсе нет… другое было надобно. Браслетики! Якоб Штраузе! И еще — воины. Кстати… а вот и они! Ну точно они!