Демоны Микеланджело

— Вот и помогай синьору Буонарроти, раз тебя прислали, не загораживай проход! — Сержант отодвинул замешкавшегося монаха, приветствовал присутствующих и осведомился, могут ли они после осмотра тел хоть что-то сообщить о душегубе.

Пока врачи переглядывались, определяя, кому говорить первому, Микеланджело указал на тело младшего мальчика.

— Он высокого роста, синьор сержант, много выше своей жертвы. Это мужчина большой физической силы, — он прикрыл глаза и снова попытался припомнить возницу и добавил: — Но сильно сутулится. Как удавку использует сложенную полоску шелка. Вот, синьор, взгляните, — он показал сержанту виноградный ус. — Здесь есть следы краски.

— Полагаете, молодых людей убивает живописец?

— Нет. Такой краской покрывают карнавальные маски, а иногда расписывают театральные задники. Возможно, раньше этот человек торговал карнавальными костюмами, гримом или возил акробатов. На куртке Тонино, пусть покоится с миром, я заметил следы белой пудры — вот тут в районе плеча. Полагаю, у этого типа есть крепкая повозка с большими колесами, — он развернул плащ младшего из мальчиков. — На шерсти хорошо вины пятна. Повозка с большими колесами обрызгала его незадолго до смерти.

— Толково синьор, действительно, толково.

— Скажите, синьор сержант, на одежде других удавленников находили подобные следы?

— Нет. Никто не смотрел особо. Они же, считай, ребятишки, старались быстрее передать тела родне, чтобы мамки не голосили лишний раз под Синьорией.

Доктор Паскуале тоже задал вопрос:

— Вы лично видели тела всех удавленников, синьор сержант?

— Да, пришлось по службе…

Доктор Паскуале заученным жестом нацепил на нос свои очки:

— Скажите, этих несчастных что-нибудь связывало?

— Что их могло связывать, доктор, ни они сами, ни их родня и знакомы-то не были.

— Нет, я о другом — было ли у них что-то общее? Ну, например, во внешности, или какой-то предмет платья, может быть, отсутствие зуба или цвет глаз, — в подробностях растолковывал доктор. — Понимаете, людей, одержимых бесом, иногда даже самая малая малость толкает на душегубство.

Сержант снял шлем, потер выпуклый лоб, наклонил голову к плечу и стал похож на сыча, по случайности залетевшего в лабиринт городских зданий. Наконец, ответил:

— Хм. Не идет в голову ничего такого, доктор. Единственно, все они были худосочные парнишки, даже до пятнадцати лет не доросли, да волосы у них у всех были темные и курчавые…

— Темноволосых среди флорентийцев большинство, — нервозно улыбнулся маэстро Ломбарди. — Нельзя считать это верной приметой.

— Погодите! Возможно, все удавленники связаны через местность, в которой их отыскали? Дайте мне листок и грифель, — Микеланджело схематично набросал на нем план города. — Давайте, синьор сержант отметим, где нашли каждое тело.

Толку из их затеи вышло немного: обозначения тел оказались слишком далеко друг от друга. Один лишь доктор Паскуале настаивал, что связь есть и все трупы были обнаружены в четверти часа быстрой ходьбы от карантинного госпиталя. Маэстро Ломбарди оппонировал, что не всякий человек ходит так быстро, скорость ходьбы зависит от веса, возраста и даже полнокровия человека. Коллеги-медики вступили в новое препирательство по поводу скорости пеших передвижений, а Микеланджело ощущал, как суставы, особенно левое плечо, наполнились тупой, ноющей болью от холода. Он был не единственным, кому нестерпимо хотелось вырваться из промозглого ледяного мешка, поименованного «мертвецкая». Монах неловко перетаптывался с ноги на ногу, разгоняя кровь — доминиканский шерстяной скапулярий[20] был слишком тонким, чтобы согреть. Сержант раз за разом дышал на руки, чтобы обогреть пальцы под перчатками, и не выдержал первым:

— Полагаю, синьоры, оставаясь здесь, мы сильно мешаем диспуту этих ученых мужей. Пора их оставить!

Он звонко чихнул.

Доктор Паскуале опрометью бросился к сержанту, ухватил за подбородок, запрокинул его голову назад и заглянул в ноздри. От неожиданности страж городского порядка забыл оказать сопротивление.

— Для сохранения здоровья — что есть главнейшая задача всякого мыслящего индивида! — от разрушительного влияния катара носоглотки, вернейшее средство — aquam ardentem. О чем писал еще маэстро Микеле Савонарола, известнейший эскулап своего времени. Обратитесь к трактату «De arte conficiendi aquam ardentem», что при переводе с латинского на язык простецов означает «Искусство изготовления огненной воды», кой трактат и содержит указанную рекомендацию.

— Каким же образом принимать се чудотворное зелье? — уточнил монах.

— Для благотворного эффекта достаточное количество спиртосодержащего раствора рекомендовано принять незамедлительно после переохлаждения.

— Благослови вас Господь, синьор доктор, за ваш добрый совет!

— Аминь! — перекрестился монах.

— Следуйте за мной, синьоры! — тут же распорядился сержант и бодро зашагал к двери.

* * *