Демоны пустыни

Тощего мне удается заморозить только наполовину. Он удивлённо смотрит на правую часть тела, покрытую инеем и отвечает мне чем-то противно пахнущим и зелёным. Похоже на болотную жижу, в которой я сразу же увязаю.

Эратский, так и не обрётший способность орать, прёт на Игната, краснея ещё больше и вращая глазами. От ярости у него оттопыриваются уши. Вяземский на миг теряется, испуганно отступает, но вдруг кидается на обидчика с кулаками.

Пока в меня летят заряды силы, я пытаюсь выпутаться из трясины. И тут накатывает страх. Нет, настоящий ужас. Меня аж съёживает от чувства чего-то необъятного и страшного.

Я слышу тихое хихиканье и нахожу его источник. Девчонка отошла назад, к дверям. Её сила бледными струйками тянется к каждому из нас, оплетая шею. Вижу, как моя команда вместе с пополнением вздрагивает. Их глаза расширяются, а действия замедляются.

«Выноси стерву, это она делает!» — ору я Богдану, от меня её закрывает один из противников.

Покровский рычит медведем и бросается в неё символами. Один за другим они влетают ей прямо в лоб. И если первые рассеиваются на подлёте, то последний достигает цели. От попадания она дёргается, удивлённо хлопает глазами и выключается, оседая на землю.

Меня кто-то настойчиво таранит сбоку, я не глядя кидаю зеркало. Вскрик и за ним вопли, уже всех присутствующих. Зеркало скачет между вспышками силы, зацикленно фигача без разбору на своих и чужих.

Я поспешно отзываю, оно бьёт по мне, усаживая задницей в многострадальную кадку. С удивлением замечаю, что Игнат опрокинул Эратского и прилепляет того, как препарированную лягушку. Но, судя по усиливающему свечению, сейчас снесёт нас всех…

— Патруль! — орёт кто-то в ухо, оглушая на несколько секунд.

Под визг шин рядом останавливаются два джипа, выбрасывая на ходу десяток людей. Половина целится в нас из автоматов, другая — сияет силой.

— Сейчас же прекратить! — слышу мужской голос, и безумие останавливается.

Как мы умудрились не разнести всю улицу, ума не приложу. Только листья пальмы над моей головой печально дотлевают. И пару дыр в и без того уставшем асфальте добавили.

Ну вот и настоящие неприятности подъехали. Боюсь ночной пробежкой с бубенцами теперь не отделаюсь. Отправят драить сортиры или полировать чучела демонов. Хотя нет, к чучелам нас теперь не подпустят.

Вид виноватый у всех. А Вяземский от растерянности даже помогает подняться вражине. Правда тут же шарахается в сторону. От нас требуют назвать номера групп и фамилии.

Командир сдерживается из последних сил, но орать на нас не начинает. Только кидает взгляды на полный комплект родовых браслетов. И с особым злорадством докладывает по рации о «ситуации».

Как это ни странно, но раненных нет. Только разорванная и испачканная форма, да несколько ссадин. Не успели мы дойти до фазы тяжёлых увечий. А лёгкие тут же исправляют целители.

Из группы Эратского целителем оказывается один из амбалов. Они с нашим даже успевают обсудить какие-то медицинские премудрости, пока мы ждём транспорт.

По поводу нашей доставки на базу командир долго договаривается, отходя в сторону и прикрикивая в рацию. В итоге приезжает тот самый почтальон, что вёз нас сюда. Хотя, судя по его лоснящемуся лицу, немного отдохнуть он уже успел.

Назад мы несёмся, пьяно виляя и подпрыгивая на кочках. Володю чуть не выбрасывает за борт и его вовремя ловит Каритский. Мы больше на разговариваем, договорились уже. Только злобно посматриваем друг на друга.

И только старлей очень рад нас видеть. Когда ещё выдастся такой прекрасный повод поорать от души. Его долго не отпускает.

— Выыыы! Залупа демонов! Выбля… — он затыкается, секунду обдумывая нашу родословную. — Отрыжка пустыни! Вы даже ссать больше без моего разрешения не пойдёте! Каааак, — командир охает и оседает на стул, глубоко дыша. — Что произошло?

— Я заступился за княжича Вяземского, — выступаю вперёд, гордо выпячивая грудь. — А остальные уже за меня, у них не было выбора. Группа Эратского сразу же атаковала.

Не то, чтобы это повод гордиться. Но по факту, виноват я. Пройди мы мимо, ничего не случилось бы.

— Дрищи вступились за дрища! Ну прямо героическая драма. Ещё и на старших полезли, болезные! Да они бы вас размазали!

— Никак нет, мы побеждали, когда прибыл патруль! — мой голос звонко разносится по спящей базе, и я чуть поднимаю плечи от неожиданности.

— Побеждали они… Будете у меня побеждать сортиры до самого отъезда, — озвучивает он мой главный страх. — Так, завтра начинается практика. Устрою я вам практику! Белаторский, отправишься в вонючий патруль. Тьфу, то есть в колхозный. Ты, здоровенный, на склад тяжести таскать. Саницкий, ты у нас лекарь? В лазарет на дежурство по уткам. Остальные на кухню, будете весь день посуду мыть.

Мы возмущённо пыхтим, но конечно же молчим. Мне только Олега жалко, своим приговором я даже доволен. Убраться подальше со слишком оживлённой и богатой на приключения базы — это подарок, а не наказание.

Командир обвёл нас мутным уставшим взглядом:

— И скажите спасибо, что я у вас такой добрый. Всё, свободны.