Демоны Рая

Да только лечением никто не собирается заниматься… После короткой паузы Муру начинают убивать.

Грохочут автоматы и ручные пулеметы, ревет крупнокалиберная спарка бронетранспортера. Десятки, если не сотни пуль в упор.

Она давно мертва, но жабы стреляют и стреляют в кровавое месиво.

Не то тупо мстят, не то действительно опасаются, что воскреснет.

Понимаю, что Дракула убит. Уж он-то бы не остался безучастным к такому зрелищу. Кинулся бы на гадов, даже оставшись без патронов, вооруженный лишь челюстями…

Расправа завершается. Жабы бросаются на финальный штурм. Двумя группами, под прикрытием оставшейся на ходу техники.

Вот и все… Финиш близок. Мы с Тигренком отдали почти все патроны Дракуле и Зайке. Того, что осталось, никак не хватит, чтобы устроить на верхних этажах Брестскую крепость.

Отстыковываю магазин «Штайра», проверяю боезапас. Целых два патрона, третий в стволе… Застрелиться хватит.

Стреляться я не хочу. Стать главным персонажем долгого судебного процесса над Хармонтским Мясником хочу еще меньше.

Говорю Тигренку:

– Ты ведь собиралась меня убить в Хармонте? По-моему, пора нам приступить к этому мероприятию… А то не успеем закончить, помешают.

Откладываю «Штайр», выдергиваю нож… И понимаю, что это фантомные рефлексы… Зачем? Ну, сумею вдруг уложить Тигренка, и что? Снова выбирать между суицидом и пожизненным заключением?

Разжимаю пальцы. Нож звякает о бетон.

Меряемся взглядами. У нее глаза зверя, не человека… А у меня? Никогда не задумывался…

– Если ты решил свести счеты с жизнью, прыгни в шахту лифта, – советует Лия. – Я тебе помогать не стану.

Затем она кричит:

– Ты идиот, Питер! Твои дочери живы, они не здесь, но живы! Так что же ты растекся по полу, как лужа блевотины?! Соберись, и уходим отсюда!

Она кричит еще и еще, она бросает мне в лицо нецензурные обвинения на английском (и как только не забыла за годы?) и на русском (и где только наслушалась?).

Я понимаю, что она права. Уйти нам не дадут, но попытаться мы обязаны.

– Хватит, – говорю я, поднимая нож и автомат. – Я все понял. Пойдем.

Далеко мы не уходим… Здание содрогается, словно от толчка землетрясения, я с трудом удерживаюсь на ногах. Долей секунды спустя доносится звук мощнейшего взрыва. Что-то дико скрежещет – кирпич? бетонные плиты? и то, и другое? Стекла вылетают. В воздухе повисают облака белесой пыли.

Чем же саданули по клинике вояки? И зачем? Их люди уже внутри, наверняка попали под удар…

Толчки и скрежет продолжаются, хотя взрывов больше не слышно. Похоже, серьезно повреждены несущие стены и здание разрушается.

Неподалеку обваливается кирпичная перегородка. А пол под ногами становится не совсем горизонтальным…

Пожалуй, штурмующим сейчас не до нас. Но и мы пробежать двенадцать этажей по лестнице не успеем, раньше все здесь рассыплется и похоронит нас.

И тут мне вспоминается кое-что, сказанное недавно Тигренком.

– К лифтам! – кричу я и тяну ее за собой.

– Сюда не ходят лифты!

– Плевать! Мы по тросам!

Дверей на шахте лифта нет, но металлические тросы на месте. Тигренок прыгает первой, вцепляется лапами в трос, скользит по нему вниз. Прыгаю за ней, не мешкая.

Трос обильно смазан, легко скользит по тактическим перчаткам.

Скорость нарастает, но хочется спускаться еще быстрее, процесс разрушения продолжается, сверху падают какие-то обломки, пролетают мимо.

Усилием воли заставляю себя притормозить, замедлить спуск, все более напоминающий падение. Чересчур разгоняться нельзя, расшибусь в лепешку. Перчатки немедленно начинают нагреваться, припекать кожу. Лие сейчас еще хуже, она перчатки не носит.

Приземление на крышу лифтовой кабины получается жестким, словно прыжок на асфальт со второго этажа. Ладно, ничего не сломал, поживу еще…

Люк, ведущий в кабину, мы срываем без труда, а вот с ее деформированными дверями приходится повозиться. Кое-как, прилагая вдвоем все силы, раздвигаем…

Холл клиники не узнать. Эпицентр взрыва был где-то рядом, и цокольный этаж разворотило на славу. Нападавших нигде не видно, как и их техники. Хотя нет… вон торчит искореженная корма какой-то боевой машины, подъехавшей слишком близко к обрушившейся стене. От души надеюсь, что это бронетранспортер, в упор расстреливавший Зайку-Муру. И что его экипаж не погиб слишком легко и быстро.

Нет, по клинике шарахнули не жабы… И не те, что подошли со стороны Зоны, – тем попросту нечем причинить такие разрушения.

Загадка… Однако решать ее некогда. Торопливо уходим. Внезапно я сбиваюсь с ноги. Потому что слышу из груды обломков знакомый скрежещущий голос:

– Пэн, помоги…

* * *

– Что здесь взорвалось, Дракула?

– Газ… Искал патроны… не нашел… А Мура нашла баллоны…

Дракула слаб, говорит с трудом, и дальнейшие подробности я не выпытываю. Главное и так ясно.

– Жаль… что всех гадов… не похоронил…

Говорю я с ним без отрыва от работы: голыми руками разбрасываю, расшвыриваю в стороны обломки, засыпавшие мутанта. Перчатки, и без того пострадавшие при спуске, превратились в кровавые лохмотья. Лия рядом, помогает как умеет, но ее лапы не очень ловки для таких работ.