Демоны рая

Собрание загудело; все вдруг поняли, что решение почти уже принято — и заторопились высказаться. Особенно шумели те, кто на совете бывал нечасто.

— Можно ловушек в поле наделать, — предлагал раскрасневшийся в тепле Хадитс. — Волчьих ям с кольями на дне. Сможет Фрэнк?

— Фрэнк сможет!

— На ближнем покосе два больших стога остались. Сено можно прямо к космачам затащить, то-то оно полыхнет посреди ихней деревни!

— А Фрэнку пожар не повредит?

— А зачем бы ему в пожар лезть? Он только огонь пустит, а космачей бить станет на поле, туда огонь точно не пойдет, там гореть нечему.

— Больно уж гладко на словах получается. Не верится даже…

Старики хмурились, молчали. Не привыкли они к такому гомону. В совете всегда старались поддерживать порядок: говорящий вставал, высказывался, его не перебивали. А тут галдеж, будто стая ворон налетела.

— Подробности обсудим позже! — выкрикнул Ларс. — Пока надо принять принципиальное решение: нужно ли выходить против космачей. Голосуем?

Кто-то уже тянул руки вверх.

— Кто «за»? — спросил Петр.

Поднятых рук стало в два раза больше.

— Кто «против»? Пятеро.

— Воздержавшиеся?

Тут все вспомнили об Айване, посмотрели на него, притихли — он, как-никак, был тут главный, его решение даже результат голосования могло отменить. А ему и высказаться пока не позволили.

Старик стеклянными глазами смотрел в потолок. Его лицо казалось вырезанным из дерева, открытый рот выглядел как глубокая трещина.

— Умер, — испуганно шепнул кто-то.

Но вот, кажется, грудь старика чуть приподнялась — дышит?!

— Айван? — тихо позвал преподобный Гурий Хоб.

— Что? — трещина рта разошлась, бледное лицо ожило.

Старик глухо кашлянул, повернул голову, посмотрел на встреченных, даже, пожалуй, испуганных людей. Ухмыльнулся.

— Совет принял предложение Петра, — сказал Гурий. — Большинством голосов.

— И правильно, — отозвался Айван. — Для того мы Фрэнка и восстанавливали, чтоб напустить его на космачей.

— То есть ты одобряешь?

— Не все ли равно? — буркнул старик, хмурясь. — Я о другом хотел с вами поговорить… — Он перевернулся, спустил ноги на пол. Оперевшись на спинку кровати, с трудом поднялся, выпрямился. Теперь всем стало видно, насколько же сильно иссушила его болезнь. Большинство собравшихся опустили глаза, стесняясь немощи старика. — Сегодня я снимаю с себя все полномочия, — объявил Айван будничным голосом. — С этой самой минуты я отказываюсь говорить о делах. Учитесь обходиться без меня. Кажется, у вас это уже неплохо получается.

Айван, вздохнув, сел на угол кровати, положил ладони на колени, ссутулился. Руки у него сильно дрожали.

Люди потрясенно молчали.

— Отец… — Охотник Георг дотянулся до плеча старосты. — Ты просто болен. Тебе надо отдохнуть и поправиться. И все станет как раньше.

— Не нужно меня уговаривать! — вскинулся старик. — Я, не опоенный танатолом маразматик, я пока еще понимаю, что говорю и что делаю.

В комнате минут на десять установилась полная тишина. Ничего не происходило; люди, кажется, даже дышать боялись. Обманутый тишиной, у печки под потолком заверещал сверчок.

— Кто будет вместо тебя, Айван? — тихо, так что даже сверчок не услышал, спросил преподобный Гурий.

Ответа не было.

Ларс, выждав немного, поднял костыль, постучал им но полу, привлекая внимание. Сказал громко, невольно копируя прежние интонации Айвана:

— Думаю, нам нужно разобраться с главной нашей проблемой — с космачами. Остальное решим после: кто будет главным, и нужен ли он нам вообще.

— Верно, — сказал Георг.

— Предлагаю создать ответственную группу, которая и будет заниматься этим вопросом, — продолжил Ларс, делая вид, что не замечает явно выказываемое недовольство стариков. — В группу предлагаю включить меня, Петра, Георга и доктора. В любой момент к группе может присоединиться Айван. Собрание проведем здесь, сейчас же. Еще кандидатуры есть?

Возмущенные старики загалдели. Им не понравилось, как ведет себя этот одноногий выскочка, проживший в деревне считанные месяцы, а уже указывающий, что и как нужно делать. Мика Гранин даже угрожать взялся. Но тут в разгорающуюся ссору вмешался тот, от кого уже ничего не ждали.

— Делайте, как велит Ларс, — глухо сказал Айван.

Больше он не произнес ни слова. Ни в этот день, ни в следующий.

Кажется, это вообще было последнее распоряжение Айвана. Впоследствии он никогда ничего не требовал, только иногда просил, — до самой своей смерти.

* * *