Демоны рая

— Пойдем прямо, — решил Яр, расстегивая крепления лыж. Он был уверен, что на этот выгоревший пустырь космач не сунется. Яр видел, что великан сильно напуган. Он был словно маленький, боящийся темноты ребенок, стоящий на пороге заполненной густым мраком комнаты. — Ты уходи, — сказал Яр космачу. — Беги в свои края и не оглядывайся. — Он достал из-за пазухи оставшийся кусок лепешки и показал его людоеду. — На, подкрепись.

Он хотел бросить хлеб на снег, как подачку собаке или любому другому зверю. Но великан протянул безволосую мозолистую ладонь, и Яр, слегка растерявшись, вложил хлеб в нее.

— Угр, — сказал великан, осторожно принимая людское угощение. — Угр грум.

Их руки соединились на секунду. И это легкое касание потрясло Яра. Он ослеп и оглох на миг, отшатнулся, спасаясь. Ему показалось, что разум его разделился. Смутные, чужие, не вполне человеческие ощущения нахлынули на него, слабея, растворяясь, истаивая. Он не сразу понял, что это космач каким-то образом передал ему свои чувства, свои эмоции: растерянность, страх, отчаяние, симпатию, признание, мольбу, покаяние.

Несколько секунд потребовалось Яру, чтобы окончательно прийти в себя. Он испуганно глянул на космача. Повернулся к Херберту и, махнув рукой, сипло гаркнул:

— Пошли скорей!

Выдрав ноги из снега, он первым ступил на обожженную черную землю.

Косматый великан с разумом ребенка заметался на оплывшем снежном гребне, не сводя глаз с удаляющихся фигур. Он заскулил, захныкал — все громче и громче. Выкрикнул отчаянно, призывно:

— Угр! Угр!

Его спутники, его товарищи — те, чье старшинство и чью силу он безоговорочно признал, у кого просил покровительства, — уходили, не оборачиваясь.

— Угр, — простонал великан.

Он зажмурился и, опустившись на зад, медленно сполз с подтаявшего сугроба на страшную, убитую огнем землю.

* * *

Они и двести метров пройти не успели, когда Угр их нагнал.

— Вот ведь зверина! — Яр раздосадовано выругался и сплюнул на землю. — И что теперь делать?

Он почти уже не боялся людоеда. Опасался, осторожничал — но такого страха, как прежде, не испытывал. Куда сильней было чувство смущения: Яру непривычно и неуютно было оттого, что кто-то — пусть даже полузверь — признает его за старшего, за более мудрого и опытного. За вожака.

Странно было чувствовать себя ответственным за чью-то жизнь.

И было стыдно от ясного понимания, что жизнь эта так или иначе, но скоро прервется…

Идти по выжженному лесу оказалось непросто. На пути возникали завалы, ноги проваливались в какие-то ямы. Яр был весь вымазан сажей; он грязными кулаками тер слезящиеся глаза и отплевывался — даже слюна у него была серая.

Тем не менее, пешком они двигались быстрей, чем на лыжах. Местами даже бежали, к восторгу начинающего осваиваться космача.

— Угр — это твое имя? — спросил Яр, перелезая через очередной обугленный ствол. — У вас вообще есть имена? Вы должны как-то различать друг друга. Вот меня, например, зовут Яр. — Он похлопал себя по груди, повторил несколько раз: — Яр. Яр.

— Йарр, — прорычал космач, склонив набок огромную башку. — Угр. Йарр…

— А это Херберт, — показал Яр на сибера.

— Хрр, брр, — попытался повторить космач.

— А ты? Ты — Угр?

— Угр, угр, — затряс головой космач. — Йарр. Хрр-брр.

Херберт удивленно покосился на людоеда. Спросил:

— Ты что, тоже друг?

— Рруг. Угр. Рруг.

— Такой же болтливый, как и ты, — хмыкнул Яр.

Они шли и шли, иногда осторожно бежали, а гарь все не кончалась. Она не была однородной. Кое-где лес выгорел полностью, до узловатых корней, выпирающих из-под растрескавшейся земли, будто пересохшие мертвые вены. На некоторых участках огонь шел поверху, сжирая древесные кроны, но оставляя почти нетронутыми стволы. Где-то упавшие деревья образовывали непроходимые баррикады, а где-то они лежали в строгом порядке, будто это не пожар повалил их, а опытный лесоруб выложил особенным образом, обрубив сучья и приготовив к скорому вывозу.

Яр все думал, как бы ему спастись без особого риска. Осенило его в тот момент, когда они выбежали из сожженного леса на край белого поля и увидели деревенский частокол, сторожевую вышку и приоткрытые ворота, возле которых копались в снегу несколько темных человеческих фигурок.

План был прост и логичен. Или казался таковым.

— Беги вперед, — надевая лыжи, велел Яр Херберту. — Скажи людям, пусть прячутся за ворота, готовятся их закрыть и ждут меня. Они должны оставить маленькую щель, чтобы в нее мог пролезть человек, но не сумел бы протиснуться космач. Сразу, как я прыгну внутрь, пусть запирают ворота. Ты все понял, сибер-друг?

— Я все записал, — важно кивнул Херберт. — Можешь сказать что-нибудь еще, у меня пока есть память.

— Объясни людям, что космач считает меня другом. Но он может напасть на меня, если кто-нибудь в него выстрелит или просто напугает. Я прыгну в ворота, а он, наверное, полезет следом за мной. Поэтому ворота надо будет запереть сразу, как я окажусь внутри…