Демоны рая

Айван поднял глаза к серому небу, широко перекрестил грудь. Но не о Создателе он сейчас думал. Он думал о хурбах, которые отчего-то вышли к границе города. О неминуемом, как прилет снегирей, появлении космачей. О неурожае зерновых и гнили, поразившей собранные картофельные клубни. О людах, которые только и смотрят, как бы побольше урвать от поселившихся под боком городских изгнанников. О ранних заморозках и мелеющей речке. Об иссякающем потоке новых бежей… Все это сплеталось в один клубок, в рыхлый узел проблем — потяни за одну петельку, и неминуемо затянешь несколько других.

Айван вздохнул, присел на краешек запорошенной свежим снегом скамьи, сложил руки на коленях.

А может, все беды — кажущиеся? Может, на самом-то деле все обстоит не так уж и плохо? Ну, зачем бы хурбам выбираться из города? А космачи по весне уйдут, как всегда уходили. И запасов еды должно хватить до следующего урожая — ну, разве что самую малость придется поэкономить.

Надо просто жить. Как раньше жили. Работать, детей растить, принимать новых бежей.

А что дальше?

Дальше что?!.

Айван снова вздохнул, погладил ладонью бороду.

Наверное, все же это просто старость. Предчувствие скорой смерти.

Сколько еще ему осталось? Год? Пять лет? Десяток?

Вряд ли больше.

И что же будет потом?..

Разозлившись на себя и на свои мысли, он резко встал и смахнул со штанов налипший снег и поковылял к рубленой избушке, где сейчас проживали новые члены общины: Яр и Ларс.

* * *

От белой стены исходило тепло — это был бок печки, громоздкого отопительного устройства, работающего на кусках древесины. Впрочем, насколько Яр мог судить, печь, несмотря на примитивность, являлась устройством многофункциональным — на ней готовили, грели воду, сушили одежду, в ней хранили еду и обрабатывали какие-то поделки. Он слышал даже, что с ее помощью можно лечить боль в суставах и ломоту в мышцах. Работающая печь издавала едва слышное гудение, она потрескивала и насыщала воздух сухим запахом, от которого голова начинала слегка кружиться. Вместе с тем печь могла стать источником пожара, и от нее можно было «угореть» — отравиться газом. Потому за печью в их доме следил специальный человек — истопник Веня, тихий мужчина лет пятидесяти, вечно сутулящийся и припадающий на правую ногу. Печь он топил из комнатки Херберта; там на черном металлическом листе, прибитом к полу, лежали сухие дрова и растопка, там в специальной нише хранились камень и железяка для выбивания искр, а в грязном углу стояли уродливые, уродливо называющиеся инструменты: кочерга, топор, лопата. Яр много раз наблюдал, как Веня занимается порученным ему делом — разводит огонь, подгребает угли, двигает заслонки, и невольно проникался уважением и к молчаливому истопнику, и к громоздкой печи, занимающей, наверное, четверть дома.

— Снег выпал, — сказал Ларс, отодвинув занавеску на окне. — Подойди, посмотри.

Яру не хотелось отходить от дышащей теплом печки — комната не успела прогреться, а за ночь он здорово замерз.

Но голос у Ларса был такой, словно за окном появилось нечто чудесное, и Яр, пусть и с неохотой, но оторвался от беленой стены.

— Ну, что там?

Знакомый пейзаж переменился до неузнаваемости. Яр оперся на подоконник, да так и замер с приоткрытым ртом. Вчера серый и грязный мир сегодня вдруг сделался чистым и светлым. Низенькие домики укрылись белым и мягким, землю словно одеялом застелили, уродливые деревья превратились в ажурные произведения искусства.

— Уже тает, — с сожалением заметил Ларс.

— Будет зима, будет и новый снег, — сказали от двери. — Наглядитесь еще.

Яр обернулся, думая, что это истопник Веня наконец-то решился завести с ними разговор. Яр ошибся.

— Доброго утра и приятного дня, — пожелал им Айван, прикрывая дверь.

Он прошел на середину комнату и встал, озираясь так, будто никогда прежде тут не был. Конечно, с прошлого его визита кое-что тут переменилось: Яр передвинул свою кровать ближе к печке, Ларс свою переместил к окошку; на стене у входа появилась вешалка с одеждой, на добытой Хербертом этажерке расположились кое-какие личные вещи жильцов.

— Обживаетесь, — сказал Айван, и непонятно было, вопрос это или констатация факта, осуждение или одобрение.

— Здравствуй, — сказал Ларс, отползая от окна и устраиваясь на продавленном матрасе.

Яр кивнул, приветствуя старика, и вернулся к печке.

— Я по делу, — объявил им Айван.

— А кто-то сомневался? — хмыкнул Ларс.

Яр косо усмехнулся.

Айван нахмурился, осуждающе на них посмотрел, покачал головой.

— Работа пустяковая, — предупредил он. — Но прогуляться придется изрядно.

— Значит, это не ко мне, — сразу же поскучнел Ларс и взялся за свои баклуши. Он, наверное, уже тысячу ложек настрогал за то время, как здесь находился. Яр долго не мог понять, куда их столько нужно, но одноногий проводник пояснил, что большая часть ложек идет на торговлю с людами, ну а те, что остаются в общине, долго не живут: ломаются, трескаются, сгрызаются — потому их постоянно нужно заменять.

— Наверное, не к тебе, — согласился Айван.