Демоны рая

Все трудней становилось с дровами. Осажденная деревня сжигала сама себя: чтоб отапливать одни дома, приходилось разбирать дома другие. Срубы старались не трогать — разбирали крыши, снимали полы, ломали дощатые пристройки. Во всей деревне не осталось ни одного забора — все сгорели в огне. Во многих избах уже обходились без мебели: столы, стулья, лавки — все исчезло в печах.

Большие работы почти остановились. Теперь деревня занималась поисками дров и пропитания. Мальчишки ловили в ручье рыбу, охотники ставили силки на птиц, женщины добывали из-под снега прошлогоднюю траву для скотины, мужики копались на мерзлых грядках, ковыряли ломами крепкую, как камень, землю, выискивая недобранную картошку, репу и морковь.

Только на застроенной лесами площадке, где собирали Фрэнка, все шло, как обычно. Огромный строительный сибер, когда-то помогавший людям создавать эту деревню, потихоньку обрастал мышцами и наращивал панцирь. Люди здесь трудились круглосуточно, из последних сил выбивались, но торопились поскорей завершить великое дело. Петр, валящийся от усталости с ног, спящий по три часа в сутки, уже провел тестирование некоторых систем и утверждал, что большая часть запланированных работ выполнена. Он не сомневался, что сибер скоро поднимется и клялся, что восстановленный Фрэнк пойдет туда, куда направит его сидящий в кабине оператор.

Но поможет ли могучий сибер одолеть космачей-людоедов, этого не знал и Петр.

* * *

В доме Леры можно было снять верхнюю одежду, так там было тепло. Хозяйка давно уже перебралась в самую маленькую комнату своей избы, отапливаемую отдельной, похожей на столб печкой. Остальные комнаты стояли пустые и холодные. Лера даже двери туда заколотила и завесила проемы старым тряпьем, сберегая ценное тепло. Утеплила она и окна: законопатила щели, проклеила их холщевыми полосками. И все равно веяло от окон холодом, на рамах намерзала ледяная короста, а ночной мороз оставлял на стеклах узорные разводы.

В доме Леры всегда было чем перекусить: кусочек вчерашней лепешки лежал под тарелкой, на высокой полке пряталась банка с вареньем, в мерзлой прихожей остывал присыпанный чесноком бульон.

В доме Леры было уютно, и сама она была уютная. Шел уже шестой день, как Яр перебрался к ней жить, и пока не было ни единой минуты, в которую он пожалел бы о своем решении. Даже то, что знали только они, не портило ему настроения. Но он старался не думать об этом. Насколько это было возможно.

— Космачи как взбесились, — рассказывал он, черпая ложкой превратившийся в желе бульон и бережливо, двумя пальцами отламывая крохотные кусочки от горькой, плохо пропеченной лепешки. — Лезут и лезут на ворота, сломать пытаются. Глаз не сомкнуть. Поняли, значит, где тут у нас вход, почувствовали слабину и теперь пробиться пытаются. Ну, так даже проще. Не обязательно весь периметр обходить и осматривать. Крепи да крепи ворота.

— Ларс вчера был, искал тебя, просил зайти насчет работы.

— Не, сегодня не пойду. Мне после ночи отсып положен. Как взбесились космачи. Лезут и лезут!

— А может, сходишь? Хлеба получил бы.

— Хлеба?! — Яр фыркнул, высунул язык, сморщился. — Эх, сейчас бы настоящего хлебца! — Он мечтательно закатил глаза, сглотнул слюну.

— Говорят, на днях Петр строителя поднимет. Может, тогда все и наладится?

Яр только хмыкнул.

Расправившись с лепешкой и бульоном, вылизав тарелку и подобрав крошки, он еще долго сидел за чаем, щурясь на крохотную пыльную лампочку и наслаждаясь бездумным покоем. Лера присела напротив, положила руки на стол. У нее были очень красивые пальцы, но их портили каемки грязи под ногтями.

Яр посмотрел на свои ладони — они были просто ужасны.

— Иногда я ненавижу это место, — пробормотал он, пряча руки.

Она вздрогнула, подумав, что он говорит о ее доме.

— Почему?

— Потому что помню, как было там.

— Там?

— В городе, — пояснил он. — Неплохая квартира, работа, еда, три жены.

— Одна беременная, — напомнила Лера.

Яр невольно посмотрел на ее живот. Кивнул:

— Да. Она сама хочет выносить ребенка. Родить его и воспитать.

— Здесь все так делают.

Яр помолчал. Вздохнул тяжело и повторил:

— Ненавижу это место.

Он знал, что сегодня ему придется идти в мастерскую Ларса. Оружейнику требовалась помощь, а им был нужен хлеб — пусть даже такой: непропеченный и горький.

— Когда все наладится, ты уйдешь? — спросила Лера, глядя в сторону.

— Наладится? — усмехнулся Яр. — Здесь? Все?

Она серьезно на него посмотрела.

— Ты же понял, о чем я говорю.

Он кивнул, тоже посерьезнев.

— Хочешь, чтобы мы поженились?

— Не обязательно. Думаю, нам просто надо быть рядом.

— Из-за него? — Он встал, подошел к ней, осторожно положил свою ужасную ладонь на ее теплый и мягкий живот.

— Из-за него тоже, — сказала она. — Но, прежде всего из-за нас.

Он обнял ее, прижался к ней. Шепнул на ухо:

— Я не уйду.

— Точно?

— Мне плохо одному, — сказал он и тут же себя возненавидел.

Он всегда был эгоистом. Таковым он и остался….

* * *