Демоны римских кварталов

Влад понял это незадолго до гибели профессора, враз освободившись от гнетущей тяжести на душе, которую носил почти полгода. Как-то он смотрел выпуск новостей, думая, впрочем, о своем, так как политикой мало интересовался. Внимание его вдруг привлекло лицо женщины, которая выступала с высокой трибуны и призывала народ к революции. Он сразу узнал ее, несмотря на то что имиджмейкеры здорово поработали над ее прической и одеждой. Эта была та самая женщина, которая поздним вечером выходила из квартиры профессора. И Влад сразу понял, с какой целью она приходила к Сидорскому и за что заплатила ему внушительную сумму. Она хотела узнать Тайну Власти. Она хотела победить, стать лидером, чтобы управлять страной. И Сидорский научил ее этому искусству…

Скольких людей он подвел к трону – Влад не знал, но хорошо представлял, какие душевные муки испытывал Сидорский. Ведь он не просто давал советы политикам. Он вверял малознакомым людям самое страшное оружие, какое когда-либо было в распоряжении людей, – власть, и при этом как никто другой представлял возможные последствия.

Женщина с косой, должно быть, стала последним клиентом, с которым профессор поделился Тайной. Потом что-то сломалось в нем. Должно быть, окончательно умерла вера в то, что существуют люди, которых власть делает лучше и наполняет их душу благими намерениями. Сидорский окончательно убедился в вечной истине – именно благими намерениями и вымощена дорога в ад.

С той поры Сидорский стал жестко охранять даже дальние подходы к Тайне Власти. Он никому не делал исключений. Даже Владу, своему любимому ученику, он не прощал любопытства. «Профессор, в вашей «Формуле власти» прослеживается намек на эстафету, которую положил Понтий Пилат, только вернувшийся из Иудеи…» – «Вы переучились, юноша! Вы докатились до того, что смешали библейский персонаж с научной историей!»

Как Сидорский тогда испугался, что Влад узнает о Тайне! Даже пометки на полях рукописи «наследников», выполненные при помощи особых секретных значков, Сидорский тщательно затер ластиком. Он старался уничтожить абсолютно все следы, намеки и подсказки, могущие привести к разгадке Тайны. Он сам не постиг ее до конца, но предвидел страшные последствия того, если кто-либо из живущих ныне людей откроет ее…

Он старался уничтожить абсолютно все следы… Влад замер, не донеся чашечку к губам. Что-то очень важное кружилось вокруг сферы его памяти. Что-то он упустил, выкинул из головы как малозначимый факт.

– У тебя блестят глаза! Тебе плохо? – спросил Адриано.

Поздний вечер… Дождь… Отблески огней на мокром асфальте…

– У него горят щеки, – взволнованно произнесла Мари. – Давай все же отвезем его в больницу!

Что? Что очень важное там прозвучало?

Влад отстранил от себя руку Мари – девушка хотела пощупать его лоб… Не надо мешать, иначе он упустит эту тонкую нить… Следователь! Он держал в руке связку ключей с брелоком, и металл в свете фар сверкал холодным серебром.

«Это крест крампоне… Нет-нет, к нацистскому символу он не имеет никакого отношения. Его название происходит от слова „crampon“, что переводится как „альпинистские кошки“. Брелок ему подарили в итальянском отеле „Сильвер Крампон“ в Л'Акуиле …» – «Тогда, может быть, вы сможете объяснить, почему профессор пытался избавиться от креста?»

Вот! Профессор, чувствуя близкую смерть, закинул ключи с брелоком в кусты, чтобы никто не нашел крест и не догадался…

Влад резко поднялся со стула. Стол качнулся, чашки звякнули, на скатерть выплеснулось немного кофе.

– Нам пора расставаться, – сказал Влад сухо. – Я срочно еду в Л'Акуилу.

ГЛАВА 35

Официант в нерешительности склонился над ней. От серебряного подноса на стол упал солнечный блик, осветил, словно актера на сцене, ее руку, сжатую в кулак. Официант не знал, куда поставить заказанные дамой кофе и коньяк. Маленький круглый столик, за которым сидела синьора, совсем не подходил для работы с ноутбуком. Но она не замечала его неловкости, пальцы, словно щупальца осьминогов, медленно и осторожно передвигались по бесшумной клавиатуре. Лицо дамы закрывали широкие поля шляпки. Официант не любил клиентов в шляпках или в черных очках. Он должен был видеть глаза, чтобы по ним угадывать настроение и капризы посетителей.

Дама, увлеченная своим делом, никак не реагировала, и тогда официант взял со стола вазочку с торчащей из нее крепкой, как струнка, розочкой и переставил ее на соседний столик. Освободившегося места оказалось достаточно, и он выставил чашечку и бокал.

Она на мгновение оторвала пальцы от клавиатуры и махнула ему, выказывая легкое раздражение его медлительностью. Официанту показалось, что ее ладонь выпачкана в чем-то вязком, розово-желтом, напоминающем то ли крем от пирожного, то ли растаявший кусочек сливочного масла.