Демоны в Ватикане

– Нет, – задумчиво мотнул головой отец Сардо. – Ты ошибаешься, сын мой. В отличие от святых отцов Щубута и Крэйга, я был рукоположен в кардиналы задолго до рождения нынешнего папы. Милостью Божией я занимаю свой нынешний пост уже более двухсот лет.

– Ого! – не выдержал я.

– Понимаю твое удивление, сын мой. Предыдущий папа – да и до него тоже многие – не раз покушался на мой сан, ища возможности низвергнуть меня в небытие, обратить к праху. Но я слишком сроднился с камнями Ватикана. Даже у ненавистника всего нечеловеческого Джулиана так и не вышло сковырнуть с моей главы это украшение. Единственное, чего он добился – да я и не возражал – это удаления меня из Ромеции и всей Италии. Последние пятнадцать лет я жил в Айнельдеоне, прекраснейшем из городов моих сородичей. И могу с гордостью сказать, что это время не прошло даром. Немало из Народа прислушались к моим увещеваниям и обратились к Богу Истинному, Богу Вечному. Несмотря на то, что в ту лихую годину нас хулили и преследовали, нашлись все же те, кто отыскал в своем сердце силы не отождествлять Бога и неразумных прислужников Его.

– А кем до этого были, падре? Как вообще так вышло, что вы решили принять сан?

– Это давняя история, сын мой… – опер подбородок на ладони отец Сардо. – Память моя по-прежнему ясна и не омрачена старческими недугами, но события столь давние все же по большей части выветрились из нее. Тем не менее, я до сих пор хорошо помню ту встречу… помню тот день… помню того человека… я никогда его не забуду. Это было не здесь, а в глухих восточных лесах, где ныне разместилось Королевство Венгерское. Много моложе меня сегодняшнего, я странствовал в тех местах по неким надобностям. Так случилось, что я уже и не помню, по каким именно. Да это и не имеет значения. Наша встреча произошла случайно… хотя с тех пор я о многом передумал и уже не верю в ее случайность, ибо нет на этом свете случайностей, а есть лишь Промысел Божий. Так было предрешено. Так нужно было, чтобы я встретил того человека. Мужа низкорослого, лысого, с ногами кривыми, с осанкою достойною, с бровями сросшимися, с носом немного выступающим, полного милости. Не сразу я понял, что судьбоносна эта встреча для меня. Даже осыпал его насмешками – к теперешнему моему великому стыду.

– И кто это был?

– Муж достойнейший из достойных, – повторил кардинал. – Случилось так, что нам с ним было по пути, и дальше мы пошли вместе. При этом я, эльф к тому времени уже немало проживший, не переставал подтрунивать над человеком «возраста детского, но уже плешь нажившего». Была во мне тогда такая черта – смотреть на людей и прочих краткоживущих с презрительным снисхождением, аки на бабочек-однодневок. В гордыне своей юности я глумился над всем, что задевало мой высокомерный снобизм, мою нетерпимую ограниченность, мои глупые предрассудки. Теперь стыжусь былого. Вспоминаю, с каким терпением и смирением сносил мои колкости тот муж. Вспоминаю, как одним лишь возложением рук исцелял он язвы у прокаженных, не гнушаясь касаться их нечистой плоти. Немало довелось ему испытать на пути – его осыпали бранью и побоями, гнали и терзали. Однажды его бросили в темницу – однако воззвал он к Богу, и вдруг сделалось великое землетрясение, так что поколебалось основание темницы. Я видел это собственными глазами, сын мой. Постепенно его речи вошли в мои уши и достигли сердца. Я продолжал следовать за ним, совершенно позабыв о том, куда стремился до этого. И в конце концов случилось так, что я обратился в его Веру и был лично им окрещен.

– Так кто это был-то? – снова спросил я.

– При рождении его нарекли Саулом. Но гораздо лучше он известен под именем Павел. Первопрестольный апостол. Именно поэтому даже в самые скверные для эльфов времена никто и не помышлял отлучить от Церкви меня…

Глава 22

Неофициальная часть банкета понравилась мне несколько меньше официальной. Во-первых, количество еды на столах заметно поубавилось. Во-вторых, гости принялись свободно расхаживать по залу. И как-то так вышло, что вокруг меня довольно быстро сгрудилась настоящая толпа.

Смотрят боязливо, но с любопытством. Ахают, перешептываются, обмениваются впечатлениями. Нелицеприятными, по большей части. Одни понижают голос – из вежливости или из страха. Другие не считают нужным делать даже это, громко обсуждая мою страхолюдную внешность, горящие огнем глаза, клыкастую пасть, многочисленные руки, крылья и хвост.

Я им что, животное в зоопарке? Хорошо хоть, детей нет – а то бы точно начали с рук кормить.

Благородные дамы испуганно повизгивают, прикрываясь веерами, кавалеры бравируют, делая вид, что им все нипочем. Какой-то местный Ржевский даже принялся рассказывать о собственной охоте на демона – мол, тот был в десять раз больше и трехголовый.

– …и вот так я отрубил ему все три головы! – провозгласил храбрец, гордо вскидывая подбородок.

– А-ах-х!.. – пискнула молоденькая барышня рядом. – Какой ужас, маркиз, как вы только отважились?! Я бы, наверное, умерла на месте, увидев такое!