Демоны вне расписания

На самом деле он, конечно же, не был ни в чем уверен. Он притащил меня туда именно потому, что не был ни в чем уверен. Он привез меня потому, что боялся идти туда один, боялся там пропасть и не оставить следа. Что бы там про него потом ни говорили и ни писали, Денис Андерсон всегда помнил про свое происхождение, и это происхождение, в частности, не позволяло ему безвестно сгинуть где-то в российской провинции. Получается, что я выступала тогда в роли то ли одушевленной записки «Вскрыть в случае моего невозвращения», то ли в роли страховочного троса, по которому Денис собирался выкарабкаться обратно. Это было так прагматично и настолько лишено лирики, что я даже рада, что тогда я ни о чем таком и не догадывалась. Я просто тащилась за Денисом вниз по склону, любовалась, как он уверенно вышагивает по направлению к старым армейским складам…

Короче говоря, овца овцой.

Все это выглядело настолько сомнительно, что Настя готова была каждую секунду спрашивать: «А ты уверен?» Ты уверен в этом богом забытом месте, ты уверен в этом выползшем из земли кирпичном червяке, ты уверен в этой двери? Ты уверен, что в нее надо стучать?

– Стой здесь, – сказал Денис. – Я вернусь примерно… через полчаса. Если меня не будет долго – садись на мотоцикл, возвращайся в город и звони в консульство.

– Хорошо. Только я не умею ездить на мотоцикле. И я не знаю телефона консульства.

Он удивился и задумался.

– Тогда поймай попутку. Что?

Настя ничего не сказала, но взглядом словно пыталась телепатически внушить Денису простую мысль, что попуток в этих краях не водится.

– Вызови такси, – наконец решил он. – А телефон консульства… Телефон узнаешь в справочной.

– Хорошо, – снова согласилась Настя. – Если только кто-то захочет сюда ехать… И еще.

– Что?

– Ты не мог бы мне объяснить, что происходит?

5

Так что Настя поспешила сменить тему разговора.

– Ты сказал про этого червяка – сделанный так, чтобы его сложнее было обнаружить.

– Да, – кивнул Филипп Петрович.

– Но тот человек в ресторане… Он ведь даже близко ко мне не подходил и все равно определил… Как он мог разглядеть то, что у меня под кожей?

Филипп Петрович удивленно уставился на Настю.

– Я совсем замотался, – с сожалением пробормотал он. – Да, я должен был сам сообразить, сам догадаться… Но была такая спешка…

– Так что? Как это ему удалось?

– Моим мозгам не помешало бы часов пять полноценного отдыха… Пока я могу придумать два варианта. Первый – ему скорректировали глаза.

Настя раскрыла рот, и Филипп Петрович быстро стал объяснять:

– У меня, как и у тебя, обычные человеческие глаза, и чтобы видеть всякие штуки типа вживленного паразита или болотной твари, замаскировавшейся под человека – хорошо замаскировавшейся, – мне нужно вот это, – он снова извлек футляр с очками. – Ясно? А вот если человек разглядел такую вещь без очков и на расстоянии, то он либо не человек, либо ему что-то сделали с глазами.

– Контактные линзы?

– Я думаю, другие глаза. Это удобнее.

– Другие глаза, – повторила Настя. – Ага, понятно. А вторая версия?

– Вторая версия заключается в том, что ему не надо было ничего разглядывать. Он знал, кто ты такая, и знал, что сидит у тебя в шее.

– Откуда?

– Теперь уже твоим мозгам нужно проветриться. Откуда можно получить такую информацию? От тех людей, которые запустили в тебя эту тварь.

– От Покровского и Лизы?

– От их компании. Их ведь там было не двое и не трое, так?

Настя кивнула. Воспоминания о добром докторе и пожилом мужчине с кустистыми бровями подействовали на нее, как струйка ледяной воды за шиворот.

– Но… – попыталась она опрокинуть возникший призрак прошлого. – Ведь тот мужчина и его болотная команда работали на Гарджели, разве не так? А Лиза и Покровский – они были сами по себе, они выкрали Иннокентия из подвала Гарджели…

– Все так, – согласился Филипп Петрович. – Да, эта болотная компания работала на Гарджели, но подрабатывала еще в пяти других местах. Такое бывает сплошь и рядом. Если бы им удалось тебя взять, они стали бы торговаться со всеми заинтересованными лицами и сдали бы тебя тому, кто заплатит больше.