Демоны вне расписания

– Потому что ему девятнадцать лет. Потому что он вырос в современном мире, где есть спутниковое телевидение и Интернет, а это значит, что соблазны этого мира невозможно удержать государственными границами.

– Я опять ничего не понимаю. При чем здесь спутниковое телевидение?

– Настя, когда он станет королем, он должен будет до конца жизни находиться в своей стране. Еще точнее – в своем замке. Это часть его миссии.

– Тогда понятно. Я бы на его месте тоже… Наверное.

Филипп Петрович кивнул.

– Мир меняется, – сказал он. – Раньше такого не было. Да, раньше юноша из семьи Андерсонов относился к своему жребию как к… Как к священному долгу. Хотя это и есть священный долг, без всяких «как». За несколько сотен лет ни у одного из Андерсонов и в мыслях не было искать себе какую-то иную жизнь. А этот… – Филипп Петрович вздохнул. – Этот бегает, как заяц, по задворкам Европы…

– Он, наверное, хотел посмотреть мир, – предположила Настя. – Если потом ему нельзя будет никуда поехать, то вполне разумно немного попутешествовать…

– Разумно? – Филипп Петрович усмехнулся. – Ты даже представить не можешь, насколько это неразумно. Это невероятно неразумно. Причем тебе это еще можно простить, потому что ты не знаешь историю Андерсонов, ты почти ничего не знаешь… А он знал все. И все равно говорил эту чушь! И не только говорил. Он сбежал из страны, и в результате мы с тобой, Настя, сидим в этой забегаловке и ждем, что, может быть, нас заберут куда-нибудь в более приличное место. Мы сидим и ждем… Хотя, может быть, все это уже не имеет никакого смысла, потому что ты видела его последний раз шестого сентября прошлого года и за это время с ним могли случиться самые ужасные вещи! Он хотя бы был жив, когда вы с ним расстались? Настя? Он был жив?

– Я… – неуверенно произнесла она. – Я помню. Я, наверное, почти все помню. Я только пока не могу понять, что было сначала, а что было потом.

– Ты видела его мертвым? – бесстрастно спросил Филипп Петрович. – Я понимаю, что в голове у тебя сейчас путаница, много всяких образов и воспоминаний… Но… Есть среди них такое, где Денис Андерсон мертв?

– Н-нет, – сказала Настя.

– Ты так говоришь, чтобы меня успокоить? Или…

– Я не видела его мертвым, – твердо сказала Настя. – Я помню, что он крикнул мне: «Беги!» Но я не уверена, что это самое последнее воспоминание… И еще я помню, что мы несколько раз с ним ездили за город, в какое-то странное место… Запущенное место.

– И там с вами что-то случилось?

– Не знаю. Мы там были два или три раза… Я помню дорожный знак «69-й километр». Помню, что в том месте мне было не по себе. И… И все.

Настя виновато развела руками.

– Тебе просто надо отдохнуть, – сказал Филипп Петрович. – И тогда все встанет на свои места. Да, тогда все наладится. Я надеюсь.

У Филиппа Петровича зазвонил мобильник. Некоторое время он молча слушал, прижав трубку к щеке, потом коротко и пессимистично хмыкнул и убрал телефон.

– Дождем размыло какой-то там спуск, – сказал он раздраженно. – И поэтому нельзя проехать. А объезд займет чуть ли не сутки. Так что мы тут…

– Застряли.

– Вот именно. И что здесь смешного?

– Мы тут застряли… И поэтому тебе не отвертеться.

– Что это значит?

– У меня накопилось очень много вопросов, – напомнила Настя. – Пока я их все не задам…

– Тс-с.

– Что?

– Тс-с. Ничего не слышишь?

– Да ладно тебе, это просто еще одна уловка, чтобы ничего мне не рассказывать, да?

– Машина подъехала, – буднично сказал Филипп Петрович и стал рыться в недрах своего пальто, где, по наблюдениям Насти, могли находиться вещи совершенно невероятные. – Может быть, просто машина, а может быть, и не просто машина…

– Где? Какая машина? – За окнами по-прежнему ливень и ветер соревновались в буйстве, и за окнами Настя не смогла разглядеть ничего, кроме черной стены непогоды. То ли от напряжения последних дней, то ли под влиянием разошедшейся стихии ей показалось, что перед ней не просто окно придорожного кафе, а тонированное стекло, за которым снаружи находится некто, видящий и знающий все; она же, Настя, не будет видеть ничего, кроме этой бури, до тех пор, пока некто не решит вылезти из-за стекла и расставить все точки над «i».

Расставить в своей неподражаемо жестокой и непредсказуемой манере.

8

Самое забавное в этой ситуации заключалось в том, что хотя Настю изнутри разрывал самый настоящий ужас, в то же время одна весьма здравая мысль нашла время, чтобы достучаться до хозяйки и сообщить простую истину:

– А ведь орать-то бесполезно.

Вот уж что правда, то правда. Стопудовый верняк, как иногда выражается Тушкан. Тонкое жизненное наблюдение, как иронизирует Монахова. Настя проглотила свой крик, засунула дрожащие пальцы в задние карманы джинсов и стала ждать, что будет дальше.

А дальше Ключник посмотрел на Дениса, зевнул и сказал:

– А, это ты.

И потом разжал пальцы. Денис повалился на землю и зашелся болезненным кашлем, который без всяких слов сообщил Насте, насколько сейчас было страшно самому Денису.