Демоны зимних ночей

– Среди Гримбургов тоже встречались психопаты, дорогая. Например, мой тезка Мишель-Оноре Первый отличался буйным нравом и заслужил прозвище Безумный.

– Мишель, ты ничего не понимаешь! – крикнула тогда Элен. И все же великий князь прислушался к жене и обратился в детективное агентство в Париже, чтобы ему раскопали подноготную Кирилла Павловича.

То, что содержалось в досье, поколебало уверенность Мишеля-Оноре в необходимости брачного союза между Шарлоттой и Кириллом. Русский аристократ оказался замешанным в ряде сомнительных и непристойных скандалов, он предавался ужасным порокам и был завсегдатаем самых непристойных распутных заведений французской столицы. Кирилл Павлович считался «паршивой овцой» среди Романовых, однако это не мешало ему быть одним из самых богатых людей в империи.

Великий князь благоразумно скрыл от сестры, которая от галантного и остроумного жениха потеряла голову, все нелицеприятные факты. Мишель-Оноре дал свое согласие на брак, и Шарлотта вышла замуж за Кирилла.

Молодожены переехали в Париж, и едва ли не сразу Мишель-Оноре стал получать полные невыносимого трагизма и печали письма сестры. Кирилла Павловича заботило одно – по его мнению, настала пора жениться, и он не мог позволить себе остаться холостяком. Шарлотта редко видела мужа, который почти все время проводил в компании сомнительных друзей и совсем не уделял ей внимания. Его не интересовали страдания юной жены и то, что она не в состоянии выносить ребенка – после второго выкидыша врачи вынесли неумолимый вердикт: еще одна беременность, вероятнее всего, снова закончится гибелью ребенка, но, помимо этого, может стоить жизни Шарлотте-Агнес.

– Так о чем вы хотели поговорить со мной, Мишель? – любезно-светским тоном спросил Кирилл Павлович.

Великий князь осторожно сказал:

– Кирилл, Шарлотта глубоко несчастна в браке. Не далее как вчера вечером у нас был с ней долгий разговор о вас...

– Неужели? – холодно заметил Кирилл Павлович.

Он в раздражении постучал длинными наманикюренными ногтями по подлокотнику кресла и проронил:

– Если у Шарлотты и у меня есть какие-то проблемы в браке, то, дорогой Мишель, вас они не касаются!

Великий князь, сдерживая охватившую его ярость, сказал:

– Кирилл, вы недостойно ведете себя! Ваши противоестественные привычки позорят нашу семью! Шарлотта...

– Что Шарлотта? – грубо прервал его Кирилл Павлович.

Он поднялся на ноги и заявил:

– Моя личная жизнь является моим личным делом, Мишель. Я не лезу к вам и Элен с советами о том, что вам нужно делать. Попрошу и вас оставить меня и Шарлотту в покое.

– Я раскаиваюсь в том, что позволил сестре выйти за вас замуж, Кирилл. – Мишель-Оноре произнес то, что давно мучило его.

Кирилл Павлович усмехнулся:

– Если бы не наши миллионы, которые вы получили в качестве приданого, ваше миленькое княжество пошло бы с молотка еще пять лет назад. Мишель, не забывайте об этом!

– И все же, Кирилл, – сказал Мишель-Оноре, – Шарлотте всего двадцать три, но она уже знает, что у нее никогда не будет детей...

– Меня это не смущает, – отозвался Романов. – Возможно, это даже и к лучшему. Не представляю себя в роли отца.

– Речь идет не о вас, Мишель! – воскликнул великий князь. – Шарлотта страдает, и ваше поведение и недостойные привычки только усугубляют ее боль!

Кирилл Павлович ответил:

– Мишель, меня утомляет эта тема. Мне жаль Шарлотту, но не моя вина, что у нее не может быть детей. Теперь я прошу извинить меня...

Он удалился, оставив великого князя наедине со своим мыслями. Едва Кирилл Павлович скрылся, в Малахитовую гостиную вбежала заплаканная Шарлотта-Агнес.

– Я все слышала! – произнесла она. – Мишель, он даже не пытается ничего скрывать! О, как я его ненавижу! Он ужасный человек, Мишель!

Великий князь обнял сестру и попытался успокоить:

– Шарлотта, ты ведь понимаешь, что о разводе не может быть и речи. Тем более ты говорила, что он не бьет тебя...

Шарлотта высвободилась из объятий брата и крикнула:

– Ты думаешь, что только побои могут сделать женщину несчастной? Он издевается над моими чувствами, Кирилл цинично дает понять, что абсолютно ко мне равнодушен, более того, я вынуждена терпеть, как его любовники...

– Тише! – властно произнес Мишель-Оноре и прикрыл дверь. Он опасался, что любопытные и вездесущие лакеи могут подслушать его разговор с сестрой – и через день в желтом листке где-нибудь в Лондоне или Нью-Йорке появится разоблачительная статья об удивительных нравах в августейшем семействе.

Шарлотта топнула ножкой и сказала:

– Мишель, только не говори мне, что ты ничего не знаешь! Ты знал все с самого начала, еще до того, как он сделал мне предложение! Ты знал, но предпочел игнорировать правду! Тебе были нужны миллионы Кирилла! Еще бы, ведь на кону стояла судьба княжества, а Бертран для тебя важнее счастья собственной сестры!

Великий князь привлек к себе плачущую Шарлотту, поцеловал и постарался успокоить ее. Ему было невыносимо наблюдать за ее страданиями. Но что он мог поделать?