День

Тут сейчас перед ним «конкретный криминал», причем уверенный в своей силе, даже самоуверенный — еще бы, вооружены до зубов, и привыкли чувствовать себя хозяевами в здешних краях, которые еще с первых царей отличались наплевательским отношением к законам, оттого самым «страшным зверем» в тайге был человек. Но таковы незатейливые нравы, они сформировали за несколько веков соответствующий образ мышления у местных «джентльменов удачи». Сибирь она таковым никогда не удивлялась, край ссылки и каторги, да принудительных поселений.

— С нами, паря, поедешь, — вполне доброжелательно оскалился крепыш лет сорока, с изуродованной шрамами мордой. — С тобой люди поговорить хотят о том беспределе, что вы со стариком в конце прошлого месяца устроили. Вы почто четверых замочили?

— А не хрен им на незнакомых людей нападать, — спокойно отозвался парень, и усмехнулся. — Тут как в поговорке вышло — пошли за шерстью, вернулись стриженными. Если вы привыкли решать все вопросы «наездами» и силой, будьте готовы, что и вами так же поступят, ведь рано или поздно наткнетесь на тех, кого лучше обойти за версту.

— Это тебя ли нам боятся, щенок⁈

Наружное спокойствие слетело с бандита, маски были сорваны окончательно, и тем сделали они себе плохо, очень плохо. Алексей выставил ладонь, чувствуя, как сгущается воздух, уже наэлектризованный сверх меры. И произнес спокойно, даже как-то сочувственно.

— Оскорблять нельзя никого, тем более правого и сильного. Должно последовать наказание, такое оставлять в безнаказанности нельзя.

Стоявший перед ним бандит автомат не удержал в руках, выронил. Да и сам на ногах не устоял от парализующего тело посыла, свалился на дорогу и стал корчиться в муках. Трое других попытались направить на него оружие, вот только не смогли этого сделать. Также попадали на дорогу, хрипя и подвывая. Страшная штука паралич, когда минуту назад ты полон сил и уверенности, а тут приходит «кондратий».

— Зато у тебя и твоих друзей теперь будет время подумать и принять более взвешенное решение. Правда, не уверен, что вы все станете на путь исправления, но дать вам шанс обязан. Полежите и подумайте, через часок придете в себя. А там только покаяться и более в жизни не грешить, иначе живо вернетесь в первозданное состояние…

Глава 25

— Это наши люди, хотя среди них много всякой дряни, и сверху, и донизу. Умертвить проще простого, так поступают «рептилоиды» — есть человек, есть проблема, а нет человека, то и проблемы нет.

Алексей вздохнул — то, что предстояло совершить, его не страшило, тут дело в другом. Тягостно «ломать человека через колено», но выбора у него не было, когда имеешь дело с «человеческим материалом» настроенным насквозь потребительски, а не созидательно, к тому же крайне агрессивного, считающего себя находящимся в исключительном праве. Даже в советское время таких людей было множество, иначе бы держава не развалилась бы столь стремительно и без всякой войны, на которую обычно ссылаются. Афганистан не в счет — то война не тех масштабов, не тех затрат, пусть даже и длилась она десять лет. Трагизм ситуации советских людей в том, что вся управлявшая ими верхушка совершенно разуверилась в затеянном в семнадцатом году «деле». Потому фактически работала на врага, вбрасывая в народ вполне безобидные вначале лозунги и затевая вроде полезные на первый взгляд, агитационные компании и экономические реформы.

— Только «рептилоиды» действуют с «размахом» — у них речь идет о целых народах. Европейцы здесь «природные» нацисты — они могут нынче говорить сколько угодно о толерантности и гуманизме, но по отношению к «не белым» народам продолжают оставаться самыми типичными колонизаторами. Просто их цивилизация постоянно бедна ресурсами, а жить хочется хорошо. А раз так, то нужно обеспечить себя ими силой, так как покупать накладно. Отсюда постоянный «дранг нах остен» на «белых дикарей» — русских никогда не будут воспринимать за равных, чтобы наши олигархи не думали о «равноправном партнерстве». Не будет его никогда как такового — разве европейские политики просили прощения у негров и азиатов за колонизаторство, а тем более выразили желание добровольно возместить причиненный ущерб. Отсюда корни ужаса перед Советским Союзом — в сорок пятом «цивилизаторы» впервые осознали, что унтерменши вполне могут не просто вышибить зубы, но и всю челюсть вынести. Ведь прошлый опыт, я говорю о «грозе двенадцатого года», говорил им об одном — русские «неполноценны». И на то имелись веские основания — им столицу сожгли, монастыри загадили, а они Парижем восхищаются, их элита исключительно на французском языке общается и европейскими порядками восхищается. А теперь представь, если бы тогда во Францию орда Чингисхана нагрянула — стали бы французы в Крымскую войну с нами воевать⁈