День 21

Он помог Уэллсу поднять пленницу на ноги и резко встряхнул, выкрикнув:

– Где она? – Лицо парня было так близко к лицу наземницы, что волосы той шевелились от его дыхания. – Куда вы дели мою сестру?

Девушка отшатнулась, но ничего не сказала.

Беллами вывернул ей руку: так он привык поступать в детском центре с мальчишками, которые задирали Октавию.

– Лучше бы тебе рассказать это прямо сейчас, а то ты очень пожалеешь, что вообще выползла из своей пещеры!

– Беллами, – резко окликнул его Уэллс, – остынь. Мы же еще ничего не знаем. Может, она ни при чем…

– Хрена с два она ни при чем, – перебил Беллами, дернув девушку за волосы так, чтобы она смотрела прямо ему в лицо. – Или ты мне сейчас все скажешь, или будет очень больно.

– Да хватит! – крикнул Уэллс. – Откуда нам знать, может, она и по-английски не говорит. Прежде чем что-то делать, надо…

Уэллса снова прервали. На этот раз дело было в остальных ребятах, которые подтянулись на шум.

– Одна попалась, – сказал Грэхем, выходя вперед, и в его голосе звучало нечто вроде восхищенного изумления.

– Она с Земли? – с благоговейным страхом спросила уолденская девушка.

– Она умеет говорить?

– Может, она мутант. Вы ее трогали и запросто могли подхватить какую-нибудь радиацию, – вытягивая шею, чтобы лучше видеть, ляпнул высокий паренек с Аркадии.

Беллами не беспокоила возможная радиоактивность пленницы, пусть у нее хоть гребаные крылья растут. Он хотел только выяснить, где его сестренка.

– Что мы с ней сделаем? – спросила одна из девушек, перебрасывая из руки в руку свое копье.

– Убьем, – сказал Грэхем так, будто это была самая обычная вещь на свете. – А потом насадим ее голову на кол, чтоб другие знали, что бывает с теми, кто на нас напал.

– Только не раньше, чем я с ней немножко побеседую, – огрызнулся Беллами, шагнув вперед. Глаза пленницы сузились, и она попыталась ударить его коленом, но он увернулся.

– Беллами, отойди, – скомандовал Уэллс, пытаясь унять девушку.

– Хочешь для начала с ней оттянуться? – усмехнулся Грэхем. – Не могу сказать, Канцлеров что разделяю твои вкусы, но понимаю, что у всех есть потребности.

Не обращая внимания на Грэхема, Уэллс обернулся попросить у парня с Уолдена веревку.

– Свяжем ее и посадим в лазарет. Пусть посидит, пока не решим, что с ней делать.

Беллами злобно посмотрел на Уэллса, чувствуя, как в нем вздымается волна ярости. В этом нет ничего хорошего. Чем дольше они будут тут стоять, тем дальше успеют увести Октавию.

– Нужно заставить ее признаться, где искать мою сестру, – с вызовом рявкнул Беллами Уэллсу.

Можно подумать, сын Канцлера тут все решает! Когда ребята начали прислушиваться к мнению Уэллса, Бэллами совершенно не возражал: лучше уж он, чем Грэхем. Но это вовсе не значит, что Уэллс может поступать с пленницей как ему заблагорассудится, ведь эта девчонка – единственная ниточка к сестре.

Уолденский парень сбегал за веревкой. Уэллс скрутил наземнице руки за спиной, а потом связал и ноги, так что та могла делать только совсем маленькие шажки. Его ловкие, сноровистые движения напомнили Беллами о том, что Уэллс не какой-нибудь балованный мальчишка с Феникса. Перед арестом он занимался на курсах подготовки офицеров. Руки Беллами сами сжались в кулаки.

– С дороги, – прикрикнул Уэллс, конвоируя пленницу к хижине.

Теперь длинные волосы не скрывали лица девушки, и Беллами наконец-то смог хорошенько ее рассмотреть. Она была совсем молоденькой, может, ровесницей Октавии, с миндалевидными зелеными глазами. На ней была черная меховая безрукавка, но самым странным казалось не это. Все дело в ее коже, понял Беллами. Все члены сотни независимо от цвета кожи в первую неделю на Земле обгорели, а потом Кларк стала убеждать их не находиться подолгу под солнечными лучами. А кожа пленницы словно светилась изнутри, а на высоких скулах виднелась россыпь веснушек. Не в пример им всем она выросла под солнцем, на открытом воздухе.

Злость превратилась в отвращение, когда он подумал, что сородичи этой девочки могут сотворить с Октавией. Может, они тоже связали ее? Заперли где-нибудь в пещере? Она ненавидит маленькие помещения. Может, сестра испугана, может, плачет без брата. В этот миг Беллами, не задумываясь, отрубил бы себе руку, если бы думал, что это поможет Октавии.

Вслед за Уэллсом и наземницей он двинулся в лазарет, где теперь не было никого, кроме Кларк, которая все еще спала. Там Уэллс велел девушке сесть на свободную койку, убедился, что ее руки надежно связаны за спиной, и отступил на шаг, не сводя с нее глаз. На лице у него было выражение, которое он, должно быть, усвоил на офицерских курсах.

– Как тебя зовут? – спросил он.

Пленница зыркнула на него и попыталась вскочить, но из-за связанных рук не смогла удержать равновесия. Уэллс толкнул ее обратно на походную кровать.

– Ты понимаешь, что я говорю? – продолжил он.