День ангела

Мама Маша стоит возле крайнего аппарата, колдуя над висящим в воздухе изображением - виртуальный дисплей… Крышка витализатора, дрогнув, медленно всплывает вверх.

Вот странно - досюда я пролетел птичкой, а теперь… Ноги весят минимум тонну каждая. Шаг… Ещё шаг. Ещё.

Она лежит на спине, мокрая, блестящая. Её глаза закрыты, но она дышит, глубоко и ровно. Дышит! Она живая!

Щупальца фиксаторов, удерживающие её, исчезают, извиваясь, как змеи. Ирочка беспокойно завозилась и открыла глаза. Ярко-синие, сияющие.

– Рома…

Она вдруг садится, ошеломлённо озираясь вокруг.

– Мама? Что-то не получилось? Мне приснился удивительный сон… Будто всё получилось, и я уже стала человеком…

Она встречает мой взгляд и осекается. Маленькая моя…

Я тянусь к ней, руками вынимаю из ванны витализатора, и она тянется ко мне, обхватывает меня руками, ногами. Двадцать пальчиков, способных шутя колоть орехи, вцепляются в меня мёртвой хваткой. Громадные мокрые крылья разворачиваются, обхватывают меня, накрывают…

"Я люблю тебя"

Чья это мысль - моя или её? Да какая разница! Это наша мысль.

Всё пространство Вселенной занимают её глаза, и я ощущаю на своих губах вкус крови. Больно? Какие мелочи…

Белоснежный ковёр искрится мириадами разноцветных огоньков. И потолок, обычно молочно-белый, с лёгкой голубизной, сейчас сверкает всеми цветами радуги - Кио постарался. И в довершение к этому в окна бьёт неистовое летнее солнце.

Мы все стоим, разбившись на две группы. Четверо - Уэф, мама Маша, я и Ирочка. Напротив все остальные.

– Друзья мои - на сей раз Уэф говорит звенящим, могучим, торжественным голосом, от которого чуть вибрируют сами стены - моя дочь вернулась. Вернулась к прежнему облику. Вернулась к жизни. И вернулась она благодаря ему, вот этому человеку.

Они вдруг все разом встают на одно колено. Все, кроме Ирочки, которая цепко держит меня за руку.

– Мы рады видеть вас обоих, живая легенда будущего.

Репетировали они, что ли?

– На этом торжественную часть считаю закрытой.

Словно плотина прорвалась. Хлопают крылья, меня по плечам хлопают руки всех размеров, от детских до могучей лапы Коли-Хруста. Хохочет Геннадий, утратив весь свой дипломатический лоск. Ирочка визжит, повиснув на деде Иваныче, а тот только утробно хрюкает от избытка чувств.

– Обед будет позже, а сейчас - ну что, хоровод?

Солнце поднялось уже в самый зенит, прокаливая землю неистовым полуденным жаром. Но это не помеха нашему празднику.

Второй раз я вижу их хоровод. Только тогда была ночь, и над головой вместо солнца сияла призрачная иллюминация.

"Дед… Какой же… танец… без крыльев! Я же калека, калека, понимаешь ты или нет!!"

Маленькие цепкие пальчики сильнее сжимают мою ладонь. Я встречаюсь с ней взглядом, тону в неистовом синем сиянии. Опять они синие. Господи, хорошо-то как!

– А серые, значит, всё-таки не нравились? - смеётся Ирочка.

"Ты вернулась. Ты вернулась с того света, откуда никто не возвращался"

"Как же я могла тебя оставить?"

"Мне было плохо без тебя"

"И мне без тебя. Мне было больно, темно и сыро. Хотя я и была без сознания"

Я прижимаю её к себе. Маленькая моя…

"Тебе было больно, потому что пуля попала в голову"

"Не только. Мне было больно, потому что не было тебя"

Она мягко отстраняется.

– Можно, я потанцую? Я так давно не имела крыльев, соскучилась по хороводу.

– Само собой, иди.

– А может, и ты потолкаешься? Пояс при тебе? Будет весело, правда…

Я посылаю ей мыслеобраз - дрессированный медведь неуклюже топчется среди толпы кувыркающихся цирковых акробатов. Ирочка смешливо фыркает.

– Ну уж прямо так…

– Иди, родная. Я подожду, когда у меня будут крылья. Ну какой танец без крыльев?

Она смотрит мягко, нежно. Гладит меня по лицу.

– Ты прав. Когда они у тебя будут…

– Да иди уже, всё пропустишь!

Мы, четверо людей, сидим на лавочке, врытой в землю под деревом. Очень удобно, и солнце не печёт, и обзор неплохой. Видно, как в небе кружатся стремительные радуги, сплетая кольца и восьмёрки. Красиво!

"Ну что ты, разве это хоровод, Рома" - улавливаю я мысль. Вроде, Аина? - " Это так, школьная разминка. И народу мало, и маскирующий купол на семидесяти метрах. Несерьёзно!"

– Ну ладно, Рома - на мою руку ложится ладонь Геннадия - Мы с Колей, пожалуй, поедем. Счастливо вам обоим.

– Как? А обед?

– Похаваем в дороге - встревает Коля-Хруст - Слушай, я и не предполагал, что так может быть. Так, как у вас. Посмотришь, и умирать не страшно, правда.

– Тебе и умирать… Тебя из танковой пушки не вдруг завалишь!

Коля довольно хохочет, и Геннадий тоже смеётся, вставая.

– Поехали, Коля. До Москвы путь неблизкий.

– А разве вы не коконом прибыли?

– Не, мы на тачке - Коля тоже поднялся - у нас ещё дела, туда-сюда заехать надо. Кокон, Рома, конечно, штука отличная. Но есть один минус - всё время надо лазать на крышу. Внезапное появление из ничего, из летнего марева, посреди улицы может вызвать массу ненужных слухов и кривотолков.

– А поясами почему?… - я осекаюсь. Опять ляпнул. Проблемы-то те же, вся и разница, что вместо десяти минут уйдёт два часа.

– Вот именно. До свидания! - это Геннадий.