День ангела

– Это довольно пространный вопрос, но я попробую на него ответить. У любого существа есть потребности - у одних больше, у других меньше. Больше всех потребности у существ разумных, или я не прав?

– Пока правы.

"Роман, это Чук. В общем, так. Единственный способ избежать взрыва - включить поглотитель энергии. Гаситель"

Я с облегчением перевожу дух. Я знал, ребята - вы найдёте выход…

"Не спеши. Как только гаситель заработает, любые технические средства станут нерабочими. Не только их оружие - и ваше тоже. Вам придётся драться с этим монстром подручными средствами, только холодным оружием. И защита периметра перестанет действовать, так что… Держитесь, вы оба!"

Чем и за что держаться?! Резать этого Ивана кухонным ножом?!

– Так что?

– Да. Так вот, есть потебности естественные - пища, одежда, безопасность, комфорт и прочее. А есть неестественные, внушённые нам инстинктами, имеющими значение для животных, но ненужные для разумного существа. Ну вот взять сексуальные инстинкты. Для животных это важно, иначе невозможно продолжать род. А как животное узнаёт, что ему надо продолжать род? Очень просто - инстинкт связывает эти функции с чувством удовольствия. Поэтому разумное существо, являясь носителем древних инстинктов, продолжает нуждаться в сексе, хотя уже в состоянии регулировать деторождение по-настоящему разумным, искусственным способом. Инстинкт теряет смысл, но сохраняется ещё долго, принося разумному существу различные страдания и муки, абсолютно ему ненужные, если оно не в состоянии вовремя удовлетворить свой инстинкт.

– У себя там, как я понимаю, вы с этим пережитком полностью покончили.

– Да, вы правы. И вот что любопытно - сразу отпала масса неестественных потребностей второго порядка. Например, у вас есть такие занятия, как балет, цирк, театр…

– Вы и от этого избавились?

– Не так. Эти занятия изжили сами себя. Ну какое разумное существо будет смотреть на бесполезные телодвижения, именуемые танцами? Информации ноль, пользы тоже.

– А картины, фильмы?

– Фильмы, разумеется, есть. Это же самый доходчивый и наглядный способ передачи информации. Наши фильмотеки гораздо богаче ваших, между прочим, в смысле содержания. Взять кулинарию - царицу наук. Одних только научных трудов по приготовлению вкусной каши у нас тысячи!

"Рома, я сейчас. Сейчас будет холодное оружие" - и я ощущаю, как Ирочка откручивает острые клинки - протезы крыльев.

– Но простите, Иван - я вежливо улыбаюсь, хотя у меня в душе… лёд и пламя, иначе не скажешь. Спокойная, ледяная ярость, которую ни один перстень-парализатор не сочтёт слепой - Вы сильно упрощаете, вам не кажется? Нельзя же всё сводить к голой физиологии, еде и комфорту. Разумному существу этого недостаточно.

– На этот раз правы вы, Роман Романович - лик робота по-прежнему бесстрастен, но мне кажется, что я улавливаю: резидент забавляется, беседуя со мной. Видно, давно не отводил душу в философской беседе - Разумному существу надо больше. Есть одна достойная уважения страсть - жажда власти.

Взор робота абсолютно бесстрастен. Взгляд трупа.

– Да, да. Только одна. Только жажда власти по-настоящему отличает разумное существо от псевдоразумного. Вся жизнь - борьба, разве нет? Проигравший платит. Победителя не судят.

Мой взгляд, наверное, уже приобрёл разрушительную силу, сравнимую с прибором для уничтожения… и так далее. Но робот встречает мой взгляд безмятежно. Трупу всё равно.

Я вижу, как по лестнице поднимается группа захвата, это пока менты. А с двух сторон к дому подходят и роботы. Входят в подъезд. Моё время вышло.

"Всё, Рома. Мы его засекли. Сейчас включаем гашение. Но вам придётся этого кончать немедленно. Только холодным оружием, Рома!"

Да хоть голыми руками - до того он достал…

Словно повеяло холодком. Невидимый гигантский пузырь накрывает весь дом, и я неизвестно как чувствую-понимаю: мы в поле гасителя. На кухне отключился холодильник, и я опять понимаю - нет света. Энергия в проводах съедена гасящим полем.

Ирочка входит в комнату, очаровательно улыбаясь. Она действительно переоделась - на ней боевые доспехи. Вот только вся эта чудо-техника сейчас столь же смертоносна, как и ордена товарища Брежнева. И две шпаги в руках.

– Простите, Иван, но ваше дальнейшее существование абсолютно недопустимо.

Фраза ещё звучала, а острые шпаги - обломки Ирочкиных протезов-крыльев - уже свистели, распарывая воздух. Всё верно - убогий мозг биоробота, отключенный от хозяина, обрабатывая поступающую словесную информацию, потерял драгоценные доли секунды.

Руки и ноги биоробота отвалились, как отклееные. Ни капли крови. Но в следующую секунду началось такое…

Ноги Ивана дрыгались, как оторванные лапы паука-"косиноги", беспорядочно и бессмысленно. Но вот руки - иное дело. Одна рука устремилась ко мне, быстрыми рывками перекидываясь по полу, а вторая вцепилась в ногу Ирочки, как бультерьер, неуловимо-быстро перебирая пальцами, поднимаясь выше и выше.

"Рома, за борт её, за балкон! Хватай за локоть! Его когти отравлены, осторожно!"