День Ангела

— Таракан пробегал. Таракан-то, — буркнул Вова, у которого из-под каски выбивались бурые дреды, совсем такие же, как у Эм-Си Марии, подружки разлюбезной, а на подбородке трепыхался на высотном ветерке мочалистый клочок. — Только тараканы по стенкам бегают. И мухи, ну.

— По крыше, я спрашиваю, не пробегал? — голосом ржавым, как эта крыша долбаная, переспросил мент.

— Только вы, любезные, — с охотою ответил Костя. — Сразу видно: экстремалы, наши люди. По такому трухлявому железу в сапогах галопировать… Уважаю. Вы как обратно пойдете, так уж осторожненько, под ножки смотрите. Тут сверзиться, сгинуть — раз плюнуть. Сталкеры, — покачал черной головой Костя. — Тяжелая у вас работа, мужики.

— Тебя не спросили, — буркнул мент и пополз подальше от края — от греха подальше, а вслед за ним двинулся и второй, волоча за собою автомат, штуку довольно тяжелую.

— Вот интересно, — почесал под каской Вова-растаман, тихонько, в свое удовольствие, раскачиваясь на «лиане», — вот интересно, как они назад-то выберутся? Попасть сюда еще можно, спрыгнуть можно, ну. А назад, к примеру, — только пожарных вызывать. С лестницей. Или ждать, когда чердак вскроют. Или прикладами молотить… А, сообразят. Спускаемся?

— Что уж теперь, — пожал плечами Костя. — Вроде примерились. Трещин нет? Поехали вниз. И осторожненько, — повернулся он к Никите, — у нас снаряжение свое, надежней всякого гостовского, и все же… Нас трое теперь, а кто эту веревку знает? Сейчас карабинчик от штукатурной крошки продую и поедем. Руками держишься, ногами упираешься в стену. В горах не бывал? Нет? Можно подумать, бывал — по крышам классно летаешь.

— Полетишь тут, если деваться некуда, — голосом все еще дрожащим ответил Никита. — Это я со страху, если честно-то. Ребята, я не бандит какой-нибудь, вы не думайте. Ничего такого. Я компьютерщик, программер.

— Кла-а-асс, — протянул Костя, — программеры по крышам скачут. Хорошие дела. А говорят, работа сидячая. Вован, ты про это песню сложи, два притопа три прихлопа. Типа того:

Крыша горяча. А на ней, а на ней
Ты танцуешь под солнцем, парень.
Дождь идет. По крыше бегут потоки воды. А на ней, а на ней
Ты танцуешь под дождем, парень.
Зима сурова. Снег на крыше не тает который день.
А на ней, а на ней…

Вован, которого, похоже, просто-напросто дразнили, фыркнул, повернулся к Константину и перебил, подражая его дурашливой интонации и манере выпячивать подвижные негритянские губы:

… А на ней, а на ней
Замерзает один дурак. И этот дурак ты, парень…

— Вот сам и сочинил, ну, — бросил Вован Никите. — Все на что способен, сочинитель. Егоза ты, Костик. Егозел.

— Я не обиделся, ничего подобного, — подчеркнуто кротким голосом ответил Костя. — Я даже другу щеку могу подставить, поцелуйте меня. Только никто не хочет, к счастью. Нет-нет, не следует обижаться на завистников, — убежденно сообщил Костя уходящей вверх стене, а потом обратился к Никите: — Слушай, программер… Может, тебе тоже промышленным альпинизмом заняться? Ловко скачешь и на веревке висишь толково, без суеты. Сразу виден талант. Давай, присоединяйся к нам. У нас, похоже, поспокойнее, чем у вас там, с вашими компутерами. Начнешь с мытья окон на высотках, это проще. Повисишь, попривыкнешь работать на веревках, потом и монтажом можно заняться. За это деньги платят. Вот у нас с Вовой следующий заказ — монтаж зимнего сада в пентхаусе. За что только люди деньги отдают, елы зеленые!

— Я… подумаю, — ответил Никита и, отпустив нейлоновый тросик, встал, наконец, на твердую землю. Коленки дрожали, и руки тоже, и поясница, а загривок, казалось, навсегда окаменел под насквозь промокшим от трусливого мышиного пота свитером. — П…подумаю, ребята. Спасибо вам.

Как-то не уверен был Никитушка, что преуспеет в лазанье по небоскребам, к горним вершинам. Не хотелось ему теперь, когда вот только что отлегло от одного места, за денежку, пусть даже за большую, сокращать расстояние между собою и Ним.

* * *

У Яши были всякие разные важные дела, да и не ехать же было с ним в гостиницу, в хвосте у блистательной Оксаны Иосифовны. Поэтому Таня отправилась домой, вся в предвкушении новой встречи, вся в плену воспоминаний о Яшиных явно возмужавших губах и руках и со здоровущим, судя по ощущениям, синяком между лопатками от футляра со скрипкой, которым Яша в порыве чувств славно ее приласкал. Домой — это значит на съемную квартирку на Седьмой Советской, которую Таня занимала вместе с подружкой Дашей, веснушчатой худышкой с эффектным гладким светло-рыжим узлом на макушке, который придавал Дашке вид оригинальный и независимый. Ни у кого из современных девиц не было такого узла, такой непослушной короткой прядки, язычком лежавшей на виске.