День ангела

Наши отношения с Уолтером не похожи на любовь. Скорее нас связывает постоянная готовность причинить друг другу боль. Мы мучаем друг друга. При этом я и двух дней не могу прожить без того, чтобы не видеть его. Ревность моя достигает немыслимых размеров. Эта женщина с васильковыми глазами и неприятным тонким голосом живет с ним в одной квартире и считается его прислугой, кухаркой и экономкой. Ее зовут Катерина. Он не стал скрывать от меня, что Катерина родила ему сына, которому сейчас уже четыре года. Но Уолтер не любит детей, и поэтому сын живет в городе Пушкино, неподалеку от Москвы, у родственников Катерины, которых Уолтер содержит. Денег у него достаточно. Мне кажется, что он боится Катерину, и для этого у него есть какие-то серьезные причины, но я не знаю какие. О жене в Париже он вообще не упоминает. Я ничего про него не знаю. Ты, Лиза, наверное, удивляешься тому, что у него ведь отрезана нога, но это ничему не мешает. Физическая сила Уолтера необычайна. Когда он дотрагивается до меня, просто дотрагивается, я почти теряю сознание от острого наслаждения. Ведь я уже знаю, как все это будет. При этом я все время помню, что ненавижу его, потому что люблю Патрика. Лиза, я боюсь его. Я боюсь того, как он смотрит на меня. Однажды я заснула случайно, а когда проснулась, увидела его глаза. Он разглядывал меня, как разглядывают насекомых под микроскопом. В этих его холодных и прозрачных глазах не было ни капли любви и нежности, но было слегка удивленное и веселое любопытство, словно он пытался понять, кто ему на сей раз попался.

Вчера мы ужинали с ним в ресторане, и я по неосторожности порезалась ножом, наточенным для мяса. Закапала кровь. Я хотела было достать из сумочки носовой платок, но он не дал мне этого сделать: схватил мой палец, прижал его к губам и начал слизывать кровь.

– Ты – просто вампир, – сказала я.

– А ты – моя бедная дурочка.

Я побежала в уборную и там нарыдалась вволю. Отчего мне все время хочется убежать от него и долго, навзрыд плакать? Как будто что-то пытается вырваться из меня, вылиться слезами. Лиза, Бог меня оставил, и я это чувствую. Иногда по ночам просыпаюсь, вспоминаю Патрика, который должен скоро приехать. Начинаю молиться и не могу, как будто вся голова моя, и грудь, и рот наполнены горячим песком. А наступает утро, и хочу одного: увидеть Уолтера, а там – будь что будет.

Он сказал мне, что уже два года не живет с Катериной. Я заплакала, закричала, что ни одному его слову не верю. Тогда он очень спокойно добавил:

– Неужели ты считаешь, что я стал бы придумывать небылицы, лишь бы тебя успокоить? Мне гораздо проще сказать тебе все, как есть.

Лиза, это правда. Ему действительно и в голову не пришло бы щадить меня. Он – враг моей душе.

Дневник Елизаветы Александровны Ушаковой

Париж, 1958 г.

Вера вчера сказала, что ей звонил Антуан Медальников и попросил встретиться с ним. У него есть что-то, что касается Лени.

О Медальникове мы узнали от сына очень давно. Леня говорил, что у него очень непростая жизнь. Он рано потерял родителей, вскоре после того, как семья убежала из России. И вырастил его дядя, этот знаменитый зоолог. К дяде он был сильно привязан. Потом он начал работать в Институте Пастера и делать какие-то сложные опыты. Дядя его заболел тяжелой душевной болезнью, и Антуан Медальников перевез его к себе от дядиной молодой жены, которая попросила забрать у нее этого несчастного как можно быстрее. Потом старший Медальников то ли умер в клинике, то ли покончил с собой. Ленечка говорил, что сам Антуан Медальников не соглашался с тем, что его дядя был болен, и считал, что это нормальная реакция на то, что происходило вокруг: на войну и весь этот коммунизм с фашизмом. К тому же и личные очень сильные переживания. Леня мой тоже не верил в психические болезни и не понимал, как люди остаются «здоровыми», если вся человеческая жизнь – такая жестокая. Значит, у этих «здоровых» нет совести, нет у них сердца. Помню, как еще подростком мой сын на заданный учителем вопрос, чего он больше всего боится, ответил: «Предательства». Вообще, у Лени была своя жизненная философия, но он не любил об этом особенно распространяться. Я знаю, что он был очень высокого мнения об Антуане Медальникове и доверял ему. Вера сказала, что Медальников был на похоронах, но я никого там, кроме Ленечки, которого я не выпускала из рук, пока меня не оттащили от него, не запомнила. Вера не хочет встречаться с Медальниковым, она все повторяет, что Медальников ей «неприятен». Тогда я предложила, что, как только приедет Настя, я могу сразу же позвонить Медальникову сама. Может быть, он согласится поговорить со мной, а не с Верой? Я с ним встречаться не боюсь, только мне хотелось бы взять с собой сестру: я стала ужасно рассеянной, мне с ней будет легче.