День бумеранга

Ректор Йельского университета принял Фрэнка в своем кабинете в Вудбридж-холле. Это был спокойный, приятный человек, экономист по специальности, дружелюбный, отшлифованный, свободно чувствующий себя в любой ситуации. Когда встречаются два человека, достигшие вершин каждый на своем поприще, они обычно не тратят времени на разговоры о гольфе.

– Фрэнк, – сказал ректор, – винить тут некого. Вряд ли стоило ждать от Бойда, что он… что у него тут получится. Ему гораздо лучше, комфортнее было бы в каком-нибудь другом колледже.

– Да, – кивнул Фрэнк. – Ему комфортнее было бы там, где двадцать четыре часа в сутки можно курить марихуану, играть в компьютерные игры и скачивать порнуху. Но я не ради этого сюда приехал.

Ректор нахмурился.

– Вы к нему слишком суровы. Он, в сущности, неплохой парень. Просто здесь ему тяжеловато.

– Сколько?

– Что, Фрэнк, сколько?

– Зачислить его обратно.

– Я не думаю, – вздохнул ректор, – что это верный подход.

– Еще десять. По рукам?

Ректор смотрел на него разинув рот.

– Так и быть, пятнадцать, – сказал Фрэнк с широкой калифорнийской улыбкой и встал, не дав ректору времени даже пикнуть. Он протянул руку. – К полудню деньги будут переведены. Рад был повидаться. Желаю новых достижений. Кабинет у вас – блеск. Потолок – сказка.

И вышел, оставив йельского ректора в обалдении и полной беспомощности.

Фрэнк хотел тут же обратно на самолет и в воздух, не задерживаясь ни на минуту. Чувство было такое, словно он совершил преступление и надо сматываться. Но он знал, что Лиза спросит, виделся ли он с Бойдом, и если он ответит, что нет, будет сцена. И он отправился в комнату Бойда в колледже Джонатана Эдвардса – в одном из самых симпатичных йельских общежитий. Он застал Бойда за складыванием вещей в картонные коробки.

– Выгружай обратно, – скомандовал Фрэнк. – Ты восстановлен.

Бойд посмотрел на него озадаченно.

– Но они…

– Все улажено. Ты опять принят.

По лицу Бойда трудно было понять, рад он или нет. Но он вообще был не из коммуникабельных.

– Бойд… – сказал Фрэнк, заметив цветную пластиковую трубку с мундштуком на одном конце и чашкой, полной темного слежавшегося пепла, на другом. Средняя часть приспособления была сосудом с жидкостью – скорее всего, мятным ликером, – послужившей фильтром для нескольких сотен кубических футов дыма. – Что это такое?

– Научный эксперимент, наверно.

– Вот как. Понятно. И в рамках какого курса ты… поставил этот эксперимент?

– Гидродинамика?

– Ага. Здорово. Ты, видимо, изучаешь конденсацию в условиях сингулярности Прандтля-Глауэрта?

– Во-во, – сказал Бойд. – Оно самое.

– Что ж, чудесно, что ты налегаешь на учебу. Бойд…

– Что?

– Да нет, ничего, – сказал Фрэнк. – Маме позвони, ладно? Просто сообщи, что мы поговорили по душам. Окажи мне такую любезность.

– Запросто. Без проблем.

– Деньги нужны?

– Да. – Бойд оживился. – Конечно.

Фрэнк отсчитал пять стодолларовых купюр.

– Спасибо, Фрэнк.

– Рад был повидаться, Бойд.

Двадцать пять миллионов долларов. Точнее – двадцать пять миллионов пятьсот. Но как усердно он занимается… гидродинамикой! Всесторонне анализирует сингулярность Прандтля-Глауэрта. Каким ценным сотрудником авиационного отдела компании он станет в один прекрасный день!

Глава 24

Положение в стране продолжало ухудшаться: фондовый рынок камнем шел вниз, цены летели вверх, инфляция достигла 18 %. Последний фактор на фоне экономического спада, продолжавшегося шесть кварталов подряд, означал стагфляцию. Министерство финансов со страшной скоростью печатало деньги, а между тем доллар подешевел за полгода на 40 %. Тем временем Федеральный резервный банк объявил об очередном повышении основной ставки – до 14 %. И среди этих ужасающих экономических новостей конгресс твердокаменно (иные говорили: величественно) отказывался уменьшать федеральные расходы, из-за чего годичный дефицит ожидался в размере 1,1 триллиона.

Ситуация на международной арене была хоть куда. Американские и мексиканские войска перестреливались наугад через границу, поскольку Мексика, ссылаясь на destino manifesto,[79] провозгласила политику свободной эмиграции. На северных рубежах тоже было тревожно. После того как США объявили эмбарго на канадский лес, бумагу, гипс и пиво, разбойные отряды канадской конной полиции стали терроризировать американских транспортировщиков на американской стороне границы. Из Персидского залива, который никогда не был для Дяди Сэма спокойным местом, американские военные суда блокировали выход, чтобы поднять цену на аляскинскую сырую нефть (смелый поступок, ничего не скажешь, инициаторами которого были конгрессмены от Аляски, пользующиеся теперь непропорционально большим влиянием на Капитолии). Между тем маленькая, но мощная так называемая «гео-группировка» шумно ратовала за американскую военную интервенцию на Таити, на Тайване, в Ташкенте, в Тибете и во всех прочих местах, чье название начинается с буквы Т.