День бумеранга

– Послушай, радость моя. Я понимаю, каково тебе приходится. И я горжусь тобой… Ух, мне пора бежать. Выступаю перед Лигой избирателей-транссексуалов. Между прочим, по последнему опросу мы поднялись на два пункта. Мы о-го-го как идем! Позвони мне еще, как только сможешь. Люблю тебя. Смотри не попадись.

Прозвучало как напоминание захватить зонтик.

Касс выглянула в окно отеля на Бурбон-стрит и пожалела, что нельзя поговорить с Терри. Но его телефон прослушивался, поэтому ничего не оставалось, как дожидаться его условленного звонка в телефонную будку на Пойдрас-стрит.

– Привет, мармеладка! Как насчет развлечься?

– Отвали.

Новый прикид Касс был и правда чуточку легкомысленного свойства: паричок, короткая юбка, сапожки. Она невольно подумала, не переборщила ли. Идея была – не выделяться. Вот смехота будет – и насмешка над делом – если она окажется в новоорлеанской тюряге после облавы на проституток. Она ждала в телефонной будке. Ох уж эти мне платные телефоны. Ужас что такое! Кто их выдумал? Все-таки зазвонил наконец.

– Прости, что опоздал, – сказал Терри. – Но дело в том, что…

Кто-то позвонил в «Коммуникативные стратегии Таккера» и попросил соединить его с Терри. Человек заявил, что у него есть «очень интересные сведения, представляющие большую ценность для Касс Девайн». Терри попробовал было его отшить, но позвонивший настаивал. Терри навострил уши, когда он сказал, что работает в корпорации «Тихая гавань» и что информация касается некой сделки между Гидеоном Пейном и… Фрэнком Коуэном.

– Он говорит, у него все это есть на бумаге, – добавил Терри. – И компьютерные файлы. Похоже, что-то очень секретное.

Касс поразмыслила несколько секунд.

– Он объяснил, почему решил с тобой связаться?

– Он хочет встретиться с тобой, но не знает как. Хочет передать тебе лично. Говорит, он твой горячий поклонник. Правда, таких у тебя миллионы.

– Думаешь, это не фальшивка?

Терри вздохнул.

– Вообще-то другой твой поклонник в «Тихой гавани», ангел смерти Кламм, угробил смертельными инъекциями тридцать шесть так называемых «сморчков». Имея это в виду, я бы, конечно, соблюдал осторожность. Не знаю. Мне показалось, он говорит искренне. Наверно, можно было бы попросить Спека проверить, что он за птица.

– Нет. Так мы рискуем его спугнуть, – возразила Касс. – Спек даже меня пугает. Кстати, если ФБР прослушивает твой рабочий телефон, оно знает про его звонок.

– Он это предусмотрел. Сказал, что говорит по автомату. Пообещал завтра сообщить мне безопасный телефонный номер. Как именно он сообщит – не знаю. Я передам этот номер тебе. Позвонишь по нему послезавтра в три часа. Он возьмет трубку. Завтра в обычное время я тебе звоню и диктую номер.

На следующий день Терри действительно сказал ей номер. Он получил его экспресс-почтой на имя одного из сотрудников своей фирмы. Внутри лежал конверт с надписью:

«Передайте, пожалуйста, мистеру Таккеру СРОЧНО».

Назавтра в три часа, стоя в телефонной будке на Наполеон-стрит, Касс набрала номер. Джером взял трубку после первого же сигнала.

– О, мисс Девайн, – начал он, – я так вами восхищаюсь…

Глава 39

– Ваше преподобие, – объявил секретарь Гидеона, – звонит монсеньор Монтефельтро.

Гидеон не разговаривал с Массимо уже несколько месяцев. Он старался держаться от него как можно дальше – не только из-за предосудительного (но на поверку оказавшегося счастливым) русского приключения, но, главное, из-за того, что избиратели крайне отрицательно восприняли провозглашенную Монтефельтро угрозу отлучения. Гидеон хотел бороться против легального самоубийства самостоятельно, не чувствуя за спиной тяжелого дыхания Рима.

– Я перезвоню, – сказал он.

– Он говорит, это очень важно, ваше преподобие.

Поколебавшись, Гидеон взял трубку.

– Массимо, мой дорогой друг, pax vobiscum.[100] Как поживаете?

Судя по голосу – не очень. Массимо говорил устало и приглушенно.

– Ги-идеон, мне надо с вами кое-что обсудить.

– Я слушаю вас, Массимо.

– Русские. Это просто ужас!

О Господи, подумал Гидеон. Насколько он знал, Массимо ничего не было известно о его отношениях с Ольгой. И хорошо было бы оставить его в неведении.

– В каком смысле, Массимо?

– Этот Иван, этот гангстер, сутенер, не знаю, как его назвать, – он все требует и требует денег! Пришлось отдать ему наш «мерседес». Тогда он потребовал еще один «мерседес»! И так до бесконечности. В нунциатуре не осталось ни одной машины! Нунций ездит на такси!

– Так не давайте ему «мерседесов».

– Каждый раз я ему говорю: довольно. А он требует и требует. Я не могу ему платить из фондов Ватикана. А свое личное я ему уже все отдал. Это нищета, Ги-идеон. Несчастье!

– Сочувствую вашей беде, Массимо. Но я не совсем понимаю, чего вы от меня хотите.

– Но, Ги-идеон, ведь это все из-за вас!

– Я уже говорил вам, что сожалею о случившемся. Мы все грешники в очах Господних.

– Что мне ваше сожаление! Теперь я остался один на один с этим бандитом! А вы баллотируетесь в президенты.