День числа Пи

Мне нравится, когда много людей. Ну, не очень много, не больше одиннадцати человек; но мне нравится, когда они друг с другом разговаривают, а я смотрю, например. Почему бабушка говорит, что мне неинтересно? Я уже знаю свой класс по именам и фамилиям, хотя я только первый год в этой новой школе.

– Знаешь, Лёвка, а я всех своих одноклассников выучивала в первый день. Я же много школ поменяла; и на второй день всегда знала, как кого зовут. Для меня имя сразу прикрепляется к человеку, перепутать невозможно.

Как это можно – в первый день?.. У нас, скажем, Арина и Алина так похожи, я их только через два месяца научился отличать!

* * *

Я рассматриваю Соню. У неё необычное лицо, я это заметил впервые: её лицо как мелодия. То есть я многие вещи представляю в звуке, но чтобы человек! Никогда такого не было. Я рассматриваю Сонино лицо, и мелодия звучит всё громче.

Интересно. Я пытаюсь записать мелодию своим способом, по клеточкам, чтобы не забыть. Интересно, я всегда теперь буду его слышать, если смотреть на Соню?

– Иноземцев! Что ты делаешь?!.

Я поднимаю от тетради глаза и вижу Анну Вячеславовну, географичку (слышите в этом имени три бемоля, нет?):

– Что ты рисуешь?!. Ты слышишь, о чём я говорю?!.

…Вот говорят, что я ничего не понимаю. А я прекрасно понимаю, я не такой дурак, чтобы говорить сейчас правду. Если я скажу, что записываю нотами Сонино лицо, то не будет ничего хорошего ни у меня, ни у Сони.

– Я решаю задачу, – говорю я.

Это ведь тоже правда.

– Какую задачу?

– Я как раз пытаюсь сформулировать.

– Иноземцев! Почему ты занят посторонними задачами на моём уроке?!.

– Потому что в данный момент времени мне это более интересно.

…Дальше я записываю нотами Сонино лицо уже в коридоре, на подоконнике. Хотя это несправедливо. Кому я мешал?!. И потом, по географии у меня средний балл 4,78. Я географию люблю.

А дедушке опять будут звонить по телефону. И опять он будет говорить: Лёва, ну что это!

Будто я виноват.

Но я никак не могу понять: мелодия Сониного лица неуловимо переходит из мажора в минор и обратно. Как это записать?

* * *

– Какую ты задачу решал? – спрашивает Соня.

– Я хочу придумать систему, чтобы ноты записывать. По клеточкам.

– Это совсем не сложно, я давно так делаю, – говорит она.

Как?!.

– Вот, смотри, – показывает Соня. – Две клетки в высоту – как нотные линейки. Первая, третья и пятая у тебя есть, остальные две рисуешь мысленно, и получается вот что: если нота вот здесь, посередине клетки, это ми, а если касается – ре…

Она показывает мне, и это до обидного просто. Мне так не нравится.

– Я хочу как-то по-другому, – говорю я.

– Ну и хоти по-другому, а у меня зато всё понятно, – говорит она и уходит.

Я её обидел, что ли?

И зачем она пишет ноты на клетках, неужели тоже музыку сочиняет?

* * *

– Лёвка, пора тебя стричь, это невозможно, – говорит бабушка.

– Не пора.

– Ну как, волосы в глаза лезут!

Я не выношу стрижку. У меня волосы болят!

– Волосы не могут болеть!

А вот и могут. Я вообще не выношу, когда меня трогают другие люди, а тут ножницы! Они холодные ведь!

– Я сейчас, – говорю я и запираюсь в ванной.

Тут есть ножницы, маленькие, для ногтей. Ногти я научился стричь сам, когда сам – это не больно.

Волосы у меня немного вьются, если их распрямить – и правда до носа достают, хотя мне это не мешает.

Я беру и обрезаю лишнее. Вот! Теперь ничего не лезет в глаза, и никто не потащит меня стричься!

– Лёва! Лёва, что ты сделал, какой ужас…

Почему ужас?!. Сама же сказала: в глаза лезут.

Если бабушка меня называет не «Лёвка», а просто «Лёва», значит, сердится, это я выучил.

– Пойдём в парикмахерскую! Прямо сейчас!

– Нет!

– Нет, пойдём! Лёва!

…Никуда мы, конечно, не идём. Потому что я не могу! И не надо меня никуда тащить, я же не кукла, а живой человек.

– Ну и ходи такой!

Ну и буду.

– Что дедушка скажет!!!

…Как думаете, что сказал дедушка? Правильно, ничего. Он не заметил. Потому что на самом деле это нормально.

* * *

…Я встречаю Соню ещё перед школой, и несколько последних метров – сто сорок, наверное, – мы идём вместе.

– Соня! А ты музыку сочиняешь, да?

– Лёва, – говорит она и почему-то смотрит на мои кроссовки. Нормальные кроссовки, что не так? – Лёва, ты меня прости, ладно?

– За что?

– За то. Я… Ты, знаешь, не подходи ко мне. Я бы хотела с тобой дружить, но не могу. Ты… Ты очень интересный человек, правда. Но я не могу всё равно.

– Почему? – я и не знал, что она собирается со мной дружить. Со мной ведь никто никогда не дружил, а с ней мы разговаривали просто.

– Надо мной все будут смеяться. А я так не могу, понимаешь? Я же не ты. Мне не всё равно, что обо мне думают.

Какая-то она странная, цвет лица стал странный. И мелодия Сониного лица стала звучать тихо-тихо, почти исчезла. Мы уже подошли к школе, и Соня вдруг пошла быстро-быстро, а я споткнулся на ступеньках и чуть не упал.

Когда я зашёл в раздевалку через несколько секунд, она стояла с Тоней и Верой и смеялась с ними. Я просто мимо прошёл.