День-день!

— Я так люблю, когда кто-то возится с моей головой: верх блаженства. Когда я иду в парикмахерскую, мне бы хотелось сидеть там целый день. Я бы заплатила им, чтобы они делали причёску часами. Особенно, если мастер — мужчина! Такое трепетное ощущение, когда причёску вам делает мужчина. Вы не замечали? Будто током покалывает по всему телу.

Мисс Рукер смущённо засмеялась. Поразительное замечание!

— Да, — ответила она как бы неуверенно. — Мне кажется, я вас понимаю.

— Ну, конечно, понимаете. Иначе, зачем природа наградила вас этими чёрными глазами соблазнительницы, мисс Рукер! Ха–ха–ха!

— Думаю, ничто человеческое мне не чуждо, — ответила мисс Рукер со сдавленным смешком.

Разве у нее, в самом деле «глаза соблазнительницы»? Она хотела внимательно рассмотреть их в зеркале, но боялась, что миссис Олдкирк заметит. Трень–трень–трень–трень — пели сверчки. Что они делают и где они сейчас? Может, мисс Лейвери пошла вздремнуть? Или они уехали на машине?.. Руки стали уставать.

— Скажите мне, мисс Рукер, как женщина женщине, что вы думаете о мужчинах? — миссис Олдкирк открыла серые глаза и лениво улыбнулась.

— Ну, они мне нравятся, если вы об этом.

— Ещё как, наверно! Вы очень молоды. Сколько вам лет, скажите, если не секрет?

— Двадцать четыре.

— Ну, конечно. Вы так молоды. Так удачливы… Но подождите лет четырнадцать. Вот тогда посмотрим, что вы будете думать о мужчинах.

— Разве тогда они станут казаться другими?

— Они не станут казаться, девочка моя, а просто станут. Это сейчас, пока вы так молоды, они кажутся. Вы поймёте их потом, вы их раскусите. И тогда, — о, Господи, — вы захотите уничтожить их всех. Такую мерзость!

Мисс Рукер почувствовала, что краснеет.

— Что вы, я уверена, они совсем не так уж плохи!

— Ах вы, защитница дьявола! И не пытайтесь, мисс Рукер, их защищать… Все они — мразь… Нет, конечно, я не утверждаю, что не встречаются иногда милые старички–священники… Но если вспомните песенку: «И дьячишка, и прелат покружиться в танго рад»… От этого не уйти. Нет такого мужчины, которому я доверилась бы на хоть на полцента… Но, конечно, я обожаю, чтобы причёску мне делал мастер–мужчина! Ха–ха–ха!

… Миссис Олдкирк издала какой-то странный, слабенький и горький смешок. Она взглянула на себя в зеркало, раскрыв губы: так, чуть презрительный контроль со стороны. Потом, расслабившись, она добавила:

— Послушайтесь моего совета. Никогда не выходите замуж: это западня и разочарование.

— Ну, почему же, мне бы очень хотелось выйти замуж!

— Вы выйдете, обязательно, выйдете!.. Могу только пожелать, чтобы вам повезло больше, чем мне…

Мисс Рукер замолчала, смущённая.

— Скажите, Берт, мой муж, с вами не заигрывал? Не бойтесь сказать правду — вы ведь знаете, что это не имеет никакого значения!

— Откуда вы взяли — ничего подобного.

— Даже, если так, вы бы мне вряд ли сказали. Ну, если пока не заигрывал, значит ещё будет… Дайте ему время!

— Боже мой! Что вы такое говорите!

— Я вас шокировала?.. Просто знаю его, как облупленного… Несчастный старый сатир…

— Знаете, наверно!

— Знаю, знаю… Никаких принципов — ни крупинки. Одного только в нём никогда не могла понять: за что он так не любит мисс Лейвери? Ха–ха! Вот почему я взяла её в экономки.

Миссис Олдкирк опять закрыла глаза, слабо улыбаясь. Рассказывать о таких вещах ей, посторонней! Что с ней стряслось? Мисс Рукер была напугана такой откровенностью… А мистер Олдкирк и мисс Лейвери катались в полночь на лодке и говорили, говорили, говорили, когда все уже давно пошли спать… А те шаги в прихожей и долгий страстный шёпот — разве это не был голос мисс Лейвери?.. Всё так необычно. Она ещё никогда не жила в таком странном месте. Она вспомнила о происшествии на воде, о том, как мисс Лейвери хлопнула резиновой шапочкой по двери и сказала: «Я знаю, почему ты это сделала!«… Да, миссис Олдкирк может отпускать в адрес Берта какие угодно колкости, но что касается её самой…

— Думаю, хватит пока, спасибо вам мисс Рукер… Вы, конечно, не забыли о холодном чае?

— Конечно, не забыла.

— Вы знаете, где сейчас мистер Олдкирк и мисс Лейвери?

— Нет, думаю мисс Лейвери отдыхает у себя внизу.

— Ну, хорошо — тридцать три… Будьте добры, поднимите, пожалуйста, мой журнал. Он упал…

Мисс Рукер спустилась по ракушечной тропке и медленно побрела по горячему пляжу. Она опустилась на тюфяк сухих водорослей в тени обрыва. Водоросли были ещё тёплыми и густо пахли морем… Трень–трень–трень–трень… Значит, у неё глаза соблазнительницы? В самом деле! Может, в них вправду больше чар, чем она подозревала? Она улыбнулась. Может быть, мистер Олдкирк… сердце в ней застучало, она открыла книгу, и шрифт на мгновенье сладостно поплыл перед глазами.

IV.

— Доброй ночи! — попрощалась мисс Рукер.

Когда она выключала свет и закрывала дверь, дорожные латунные часы стали бить десять. С подносом она спустилась по лестнице. Лампа на столике в гостиной горела, книга была открыта, стоял запах сигаретного дыма, но в комнате никого не было. Тёплый ветер пел в оконных сетках и шевелил страницы книги. Куда они делись? Она чувствовала себя подавленной.