День Дьявола

А дальше я опять сделал что-то непонятное. Я не подскочил к поверженному быку, и не добил его шпагой, и не отрезал ему уши в знак своей победы. Я вообще не смотрел на него больше. Вместо этого я схватил свою девчонку в охапку и потащил ее на балкон.

Я не помню, как я вытащил ее из этого дьявольского дома, как спускался, держа ее на плече, по ломающейся под ногами лестнице, как перемахнул вместе с ней через ограду и как пули осатаневшего от ярости и все еще живого быка свистели вокруг нас. Потому что очнулся я в тот момент, когда мы уже летели на моем скутере по шоссе. Она сидела сзади меня, прижалась ко мне, обхватила меня руками, чтобы не слететь на полном ходу на дорогу. Меня мотало по дороге, как пьяного.

– Стой! - Я вдруг понял, что она кричит мне прямо в ухо. - Ты с ума сошел?! Остановись, ты убьешь нас обоих!

Я сделал резкий вдох - мне показалось, что я совсем и не дышал с тех пор, как начал свое безумное бегство. Я осторожно начал сбавлять скорость. Я оглянулся вокруг. И, конечно, увидел то, что и следовало ожидать в такой ситуации.

Машины притормаживали, объезжая нас. Водители таращились из окон, едва не теряя контроль над управлением. Кое-кто даже гудел и махал нам из окна рукой. И было отчего - моя девчонка сидела за моей спиной абсолютно голая, если не считать кожаных трусиков, которых почти и не было. Один сплошной вырез.

– Может быть, ты все-таки остановишься? - Она прекратила орать и говорила теперь убийственно ледяным тоном. - Мне нужно что-нибудь надеть. Мне не нравится, что половина Испании таращится на мою голую попу.

Я остановился.

– Там, в сумке, камзол, - сказал я, не глядя на нее. - Одежда, в которой я выступаю. Достала его? Надевай.

– Он потный!

– Надевай. Сейчас мы заедем куда-нибудь, и я куплю тебе одежду.

Она молча плюхнулась на сиденье и обняла меня сзади. Камзол мой бархатный, шикарный, вонючий все-таки надела. Все же лучше, чем ничего.

В город заезжать мне не хотелось, слишком экстравагантный был вид у моей девушки. Пожалуй, так и на полицию нарваться можно.

Мне повезло, на ближайшей автозаправке был небольшой магазинчик. Я остановился. Народу здесь не было, только парнишка у колонки близоруко таращился на нас, очевидно, соображая, не галлюцинации ли у него начались.

– Подожди здесь, - сказал я. - Сиди на скутере, не вставай. Тебе лучше не вставать. Камзол короткий, сразу все видно…

Она молчала.

Я зашел в магазинчик и, не выбирая, купил майку и девчоночьи брюки-слаксы. Хотел купить трусики, но передумал. И так уж продавщица, тетка лет пятидесяти, смотрела на меня с подозрением.

– Грасьяс, - пробормотал я. - Можем мы воспользоваться вашим туалетом, сеньора?

– Да, - хрипло сказала женщина. - Туалет открыт. Может, вы все-таки купите нижнее белье вашей девочке, hombre [Дружище (исп.).]? Она одета во что-то странное.

Я поглядел в окно. Девчонка моя все-таки встала и стояла теперь во всей красе, да еще и камзол расстегнула - для вентиляции, наверное. Puta madre.

– Спасибо, не нужно. - Я схватил одежонку и вылетел из магазина чуть ли не бегом.

– Что ты делаешь?! - зашипел я и схватил ее за руку. - Ты ведешь себя, как…

– Ты купил? - Она вырвалась. Улыбалась так, что я чуть с ума не сходил. - Ты все еще хочешь меня, тореро? Давай одежду.

– Вот… - Я сунул ей сверток. - Слушай, тут не все, конечно, но мы сейчас поедем и купим… Можешь переодеться в туалете, он открыт.

– Ага. - Она стащила с себя мой камзол и бросила на мотороллер. - Да, вот еще что… Не обижайся на меня. Спасибо тебе, правда! Ты - замечательный.

Она обняла меня за шею и поцеловала. А потом пошла к туалету. Я смотрел на нее со спины и обалдело хлопал глазами. Голова моя кружилась. Походка у нее была, как у супермодели. И попка… Dios [Боже… (исп.).]…

Она захлопнула за собой дверь. А я медленно опустился на землю, сел прямо на бордюр, потому что стоять уже не мог.

Я сидел и смотрел, как идиот, на дверь этого злосчастного туалета, на которой висела табличка «Privado» [Частный (исп.).]. Не мог глаз оторвать. Я представлял, как она сейчас там умывается, и переодевается, и делает что-то еще… И я знал, что пройдет минут пять, и она выпорхнет - такая красивая, что сердце мое снова даст перебой, и скажет: «Привет, тореро. Как тебя зовут? Мигель? Здорово! Поехали, Мигель»…

А еще я почему-то вспоминал то место, в котором очнулся, когда получил кочергой по голове. Не хотел вспоминать, но все же вспоминал этот смрадный каземат и двух людей, которые рассматривали меня, валяющегося в углу, как выходца из другого мира. Вспоминал двух людей, которые не дали мне умереть сегодня. Которых не могло существовать и которые все же существовали. Я вынужден был признать это. Потому что крест, составленный из двух бандерилий, и короткое заклятие из одного слова остановили пулю. Это нелегко - остановить пулю. И если пуля расплющивается о деревянную палку, то это уже колдовство. А что же иначе?