День другой – кошмар все тот же

Катя смотрела на связанного человека и даже сквозь эти ужасные раны и побои видела, что он был совсем не такой, как Лже-Адам. У него когда-то были приятные черты лица, волосы растрепанные, но густые, без залысин. Ну вот, она же точно знала, что никогда бы не вышла за лысого! У Кати даже появилась мысль, что, проснись она рядом с таким, ей не хотелось бы убежать. Возможно, она бы и испугалась, но, по крайней мере, поверила бы ему через какое-то время.

А еще он знал какие-то волшебные слова, о которых говорила Катя в дневнике, и ей очень хотелось услышать эти слова.

Она поползла к мужу, но Лже-Адам схватил ее за шею и оттащил назад.

– Куда собралась? – рявкнул он. – Лежать здесь!

Он направился к мужчине в углу, наклонился, потрогал шею.

– Пульс есть… – добавил он через несколько секунд молчания. – Живой пока.

Он взял связанные веревкой руки настоящего Адама, приподнял их и отпустил. Они безжизненно упали на колени.

– Картофель, – сказал Лже-Адам. – Просто Картофель, можешь теперь его так называть. Надеюсь, он сможет тебя узнать. А если нет, сама понимаешь, нам он больше не нужен будет, – зловеще добавил мучитель и хмыкнул.

Катя пыталась подняться, но у нее отказали ноги. В основание поясницы будто нож всадили. Боль была такая резкая, что при попытке подняться у Кати начинала кружиться голова и все тело горело. Она промокла. Пот затекал в единственный открытый глаз, и Катя здоровой рукой вытирала его.

Господи, какая жалкая картина. Еще вчера она была пятнадцатилетней девочкой, планировала свидание, мечтала о пышной свадьбе, о карьере, о поездках за границу, о детях, которые будут радовать успехами, а сегодня она лежит на холодном полу в подвале, в возрасте, когда все самое интересное позади, полуслепая, полуживая, и не может даже встать.

Она отползла к стене, легла так, чтобы упереться спиной. Она смотрела, как Лже-Адам пытался разбудить ее замученного мужа.

Она не чувствовала жалости к мужу. Она видела его впервые. Она, конечно, знала, что они женаты, но все это выглядело как-то не по-настоящему. Все это какая-то чушь. Все это происходило не с ней, а с какой-то другой девушкой, в чье тело она попала совершенно случайно.

Но это не мешало ей ненавидеть мерзкого лысого урода, который пинал ее в живот, который вывихнул или сломал ей руку, который избил ее и ослепил на один глаз.

Катя его ненавидела. И ненавидела очень сильно. Но в следующую секунду она возненавидела его сильнее в десять раз, хотя думала, что это просто невозможно.

– Господи, ты только посмотри на него, – сказал Лже-Адам. – Да он просто тряпка. Ну прям как твой батя. Когда я прострелил ему колено, он просто сложился, как карточный домик. Ну что за мужики сейчас пошли. А?

Он залился громким смехом.

Катя почувствовала, как волна прошла по ее телу. У нее моментально очистилась голова. Слух обострился, мозг включил вторую передачу, кровь забурлила, легкие раскрылись. Она втянула носом воздух и прошептала:

– Ах ты, ебаный кусок говна.

Лже-Адам не услышал ее из-за собственного смеха.

Катя сунула руку в карман и нащупала то, что взяла в ванной на втором этаже в летнем домике.

Лже-Адам хлопнул по лицу мужа Кати. Еще раз. И еще раз. Его это забавляло.

– Давай, очнись, твою мать, – говорил он.

Он взял какой-то бутылек, который стоял на железном баке, откупорил его и сунул под нос настоящему Адаму. Поводил туда-сюда.

Голова Адама дернулась, повернулась на бок. Он что-то промычал.

– Кажется, очухивается, – сказал Лже-Адам. – Ща, потерпи, дорогая, ща все будет.

Катя вытащила руку из кармана.

Мужчина в углу снова что-то промычал.

– Отлично, – сказал Лже-Адам. – На большее он, наверное, пока не способен, но думаю, мы сможем разобрать, что он нам скажет.

Лже-Адам хлопнул мужа Кати по лицу. Тот застонал.

– Не надо-о-о…

У Кати дрогнуло сердце. Не потому, что избивали ее мужа, а потому что этот сукин сын избивал невинного человека, привязанного и не способного ему ответить.

– Хватит уже нас бить, – взмолилась Катя. – Почему бы вам просто не узнать пароль и не…

– Заткнись! – заорал Лже-Адам, обернувшись и ткнув в ее сторону пальцем. – Сейчас не твое время говорить. Ты подашь голос, когда я скажу. А теперь его время.

Он снова дал пощечину Адаму. Тот вскрикнул.

– Эй, проснулся? – спросил Лже-Адам и вгляделся в его лицо. – Видишь че-нибудь?

– Нет, не надо, – стонал Катин муж.

– Посмотри, вон там в углу сидит твоя жена, вон, посмотри. – Лже-Адам вцепился в макушку Адама, как рука робота, которая хватает плюшевые игрушки в автоматах, и повернул голову. – Видно тебе?

– Ка… Катя? – позвал Адам тихо. – Это ты?

Она кивнула. Но поняла, что он, скорее всего, не видит.

Катя ответила:

– Это я… Адам, – имя далось ей с трудом. Да, она знала, как его зовут, но была совсем не уверена, что это не очередной спектакль, чтобы ее запугать. Но с другой стороны, если бы самозванец уже знал пароль, он бы это все не разыгрывал ради удовольствия.

– Привет, дорогая моя, а то я смотрю, солнце еще не встало, а уже так светло.

И кажется, он улыбнулся. Трудно было сказать.