День Филонова

Все достопримечательности рая наконец осмотрели,
и у нас ещё осталось немного личного времени.
И мы попросили гида: «А нельзя ли нам увидать
батюшку Яна Твардовского?»
Гид поднял брови, пожал плечами:
«Батюшку Яна!.. Ну… пожалуйста».
Он привёл нас во двор – там цвела старая липа,
одуванчики буйствовали в трещинах асфальта,
и было всегда пять утра, – «Вот он!»
Мы увидели мальчишку,
который, стоя под окнами, задрав голову вверх,
пускал зайчиков куда-то в стёкла третьего этажа
и кричал: «Господи! Выходи!».
Ангел свесился через балконные перила:
«Вот чего ты опять вопишь на весь двор
в этакую рань? У тебя что, мобильника нету?»
Мальчишка сунул зеркальце в карман шорт, поправил лямки,
потом – очки наморщенным движеньем носа,
смущённо, щербато улыбнулся: «Да есть…»
«И чего тогда?» – «Ну… просто!»
И музе я сказал: «Гляди —
брат твой родной».

Шота Руставели в монастыре Креста на Святой Земле

Шота от царицына гнева бежал.
А может, любовью преследуем был.
А может, и тем и другою
(Да разница, впрочем, какая).

И се, запыхавшись, меж Павлом с Петром

Успел затесаться, и кажет язык:
«Я в домике, всё, туки-та, и отвянь!
Отзынь, перестань и священноотстань!
Поэму мою заберёшь? забери!
И память страстей заберёшь? забери!
Я спрятался между колосс, посмотри!»
И фреска тускнеет при свете зари…

А Бог… что ж, Он всё понимает.

Но правил игры не меняет.

Ван Гог

От уха до уха – обычно
Так обозначают улыбку,
Широкую, как непередаваемая
Жажда, как небеса.
Вся история европейской
Культуры, ультрамарин и охра,
Составляет историю
Чувства: от уха
Малха до уха Ван Гога.
Святой гнев.

Мы веруем, что всё стихло,

Что улеглось безумие,
Что ты, наконец, свободен
И ласково понят.
В конце концов, небо
(Ты это доказал) над Эдемом
Не глубже,
Чем над церковью в Овере в июле,
А подсолнухи сияют
В глазах райских львов.

«Церковь в Овер-Сюр-Уазе», музей Орсе

старушка Европа ежедневно
приходит в этот музей первой
занимает очередь с ночи

розовые букли

очки на цепочке
кеды бейсболка нелепая сумка

сидит на скамеечке

смотрит и смотрит
на эпоху которую кто-то сжал пальцами сверху
и раскручивает как волчок на фоне глубокосинего неба
иногда закрывает лицо
тонкими сухими лапками в пигментных пятнах
выдыхает – то ли
«Майн Гог», то ли «Ван Готт»

«Когда перед смертью…»

Когда перед смертью
Пикассо прощально
Прохрипел в пустоту: «Модильяни!..» —
Из райских дождей
Бесшабашное донеслось, звонкое:
«Воистину воскресе!»

Там, в раю, – капли, радуга, и эта

Женщина с лицом виолончели,
Верхом на кучевых кентаврах.

«Крик» Мунка