День гнева

— Вы, очевидно, живете в королевском сюите? — спросил Дронго, жестом указав на кресло. Она села, удобно устроившись.

— У меня обычный сюит, — пожала она плечами, — из двух комнат.

Он пододвинул к себе стул, стоявший у письменного стола.

— Я хотел извиниться, — сказал Дронго.

— За что? — не поняла она.

— Я позволил себе повысить голос на вас. Не выдержал, сорвался. Простите меня.

— Я не в обиде на вас. — Она улыбнулась. — Мужчинам это свойственно. На меня еще никто никогда не кричал.

— Значит, я первый. Весьма сомнительное первенство.

— Вы не сказали, как вас зовут. Но я узнала у портье. А потом приехали полицейские. Расспрашивали, как выглядит новая горничная.

— Вы ее запомнили?

— Конечно. Глубоко посаженные злые глаза. Острые скулы. Темные волосы. Родинка. Возле носа, с правой стороны.

Дронго закрыл глаза и попытался представить себе эту женщину. И вдруг понял, что уже видел ее. Только волосы у нее были не темные, а рыжие. Она как раз выходила из лифта, когда он пробегал мимо. Совершенно точно. Родинка. Глубоко посаженные глаза. Черт возьми, он обязан был ее задержать. Но ему и в голову не пришло, что это та самая горничная. А просто так задерживать женщину в «Дорчестере» довольно сложно. Это чревато крупными неприятностями.

— Вы расстроены? — спросила Джил.

— Нет, плечо немного болит.

— Говорят, вы ранены? Как себя чувствуете?

— Нормально. Врачи считают, что ничего серьезного.

Наступило молчание. Вдруг она сказала:

— Я сначала подумала, что вас ко мне подослали. Потом, что вы служите в охране отеля. Потом, что вы полицейский.

— А сейчас что вы думаете? — усмехнулся Дронго.

Она легко поднялась, он тоже встал и только сейчас заметил, что она высокого роста. Она шагнула к нему.

— Я видела, как вы спасли девочку, — сказала Джил.

Он внимательно смотрел на нее. Господи, совсем еще ребенок. Словно в подтверждение его мыслей, Джил сказала:

— Я обманула вас.

— Обманули? Каким образом? — спросил он, ощущая легкий аромат ее парфюма.

— Сказала, что мне двадцать два года, мне недавно исполнилось двадцать.

— Вы хорошо выглядите для своего возраста, — пошутил он. — Я думал, вам и двадцати нет.

Она подошла к нему совсем близко и посмотрела в глаза.

— Вы мне нравитесь. На меня еще никто не повышал голоса.

— Я уже извинился.

— А я не принимаю ваших извинений. Поцелуйте меня.

В такой момент нельзя возражать, нельзя даже колебаться. Он наклонился и поцеловал ее, едва коснувшись губами ее губ.

— Нет, — сказала она, — не так.

— Я должен вас предупредить, графиня, что не имею чести принадлежать к аристократическим итальянским родам и мне много лет. Я гожусь вам в отцы. Вас это не смущает?

— Сколько вам?

— Тридцать девять.

— Вы на шестнадцать лет моложе отца, — улыбнулась она, протягивая к нему руки.

— Меня посадят за совращение несовершеннолетней, — прошептал Дронго, обнимая графиню.

На этот раз поцелуй был долгим. Затем она отстранилась от него и стала расстегивать жакет.

— Что ты делаешь? — Он не испугался, только спросил.

— Подруги говорили, что сорок лет для мужчины — самый лучший возраст. Он уже все знает и умеет, — ответила Джил чуть слышно. — Я останусь с тобой.

— Это мимолетное влечение, оно быстро пройдет. — Дронго все еще боялся поверить в реальность происходящего.

— Нет, — заявила она, сняла жакет и стала расстегивать блузку, — не пройдет.

Он смотрел, как она раздевается. На пол упала блузка, брюки, она расстегнула бюстгальтер. Он заметил, как сильно она покраснела, раздеваясь перед мужчиной.

— Не нужно, — сказал он, взяв ее руку.

— Я воспитывалась в английском пансионе. Целых шесть лет, — почти прошептала она по-итальянски. В этот момент ей было трудно говорить на чужом языке. — И мне нелегко было решиться на это. Ты у меня первый мужчина. Обещаешь быть ласковым?

У него задрожали руки. Такого поворота событий он не мог себе даже представить. И, внезапно ощутив прилив нежности к этой худенькой девочке, обнял ее и осторожно поцеловал.

Оттолкнуть Джил в такой момент означало не только ранить ее юное сердце, но и подорвать у нее веру в людей. В то же время он был в замешательстве. Происходящее никак не вязалось с современными западными нравами. И он еще крепче обнял ее.

— Я знала, — сказала она с улыбкой, закрывая глаза, — знала, что когда-нибудь встречу такого мужчину.

День второй. Москва 19 часов 03 минуты

Когда в Москве часы бьют семь, в Лондоне Биг Бен бьет четыре. Разница во времени — три часа. Соответственно рассвет и закат в столице России наступают раньше, чем в столице Великобритании. В семь часов вечера генерала Потапова проинформировали об очередной попытке покушения на Артема Полетаева. На этот раз позвонил полковник Руднев и сообщил о бомбе, заложенной в отеле «Дорчестер». Полковник изложил все достаточно подробно, не забыв рассказать о роли Дронго в случившемся.