День гнева

- Вы, - легко назвал причину Сырцов. - И вся та прошлогодняя история. По вашей подаче я полез дальше, чем надо было.

- Кому надо было?

- А вы не знаете?

- Ну, а сейчас, после августа, не пытался возвратиться?

- Не имею желания. Мне и так хорошо.

- Телок пасти? - полюбопытствовал Смирнов.

- Коров, - поправил Сырцов и спросил напрямик: - Вы что - вели меня сегодня?

- Весь день.

- Ишь ты! - восхитился Сырцов. - А я и не трехнулся. Вот что значит школа!

- В частном агентстве каком-нибудь служишь или так - вольный стрелок?

- Без вывески. По рекомендациям.

- А рекомендует кто? Бывшие твои клиенты?

Сидели, мирно беседовали, глядя друг на друга. Невеселыми глазами Смирнов, не хорошими - Сырцов.

- Какого черта вы меня цепляете, Александр Иванович?

- Я не цепляю, Жора, ей Богу, не цепляю. Мне по свежаку все это интересно до чрезвычайности. - Ты что - сейчас для мужа компру на жену собираешь?

- Я исподним не занимаюсь. Охрана. Какая-то шпана намекнула ему, что они запросто могут похитить его драгоценную половину.

- Не любишь и его, - понял Смирнов. - Кто он?

- Воротила. Банк, биржа, акционерное совместное предприятие.

- Сергей Сергеевич Горошкин, - вспомнил Смирнов. - А я его зав. отделом помню.

- А какое это имеет значение?

- Никакого, Жора. И сколько он тебе платит?

- На две бутылки водки "Распутин" в день. И расходы.

- Пятьсот в день, значит. Чуть больше моей месячной пенсии, - проявил осведомленность о ценах в коммерческих магазинах Смирнов. - Неплохо для начала.

- Вообще неплохо, - поправил его Сырцов.

- Вообще, конечно, неплохо. Только почему тебе нехорошо?

- Все-таки, зачем вы ко мне пришли, Александр Иванович?

Смирнов, тяжело опираясь на палку, поднялся. Эхом отозвался:

- Вот и я думаю - зачем?

В дверях остановившись, еще раз осмотрел Сырцовскую квартиру.

- Тебе сколько сейчас, Жора?

- Двадцать девять. А что?

- Я до тридцати девяти с мамой в одной комнате жил. В бараке.

Не нравился нынче Сырцову отставной полковник. Сильно раздражал.

- А первобытные люди в пещерах жили. В одной - всем племенем.

- И без удобств, - дополнил картинку доисторической жизни Смирнов. И в последний раз осмотрев - не сырцовскую квартиру, а самого Сырцова, резюмировал печально: - Говенно ты живешь, Жора.

Кивнув только, сам открыл дверь и удалился.

3

Десятый час всего, а Москва пуста. Еще тепло, еще начало сентября, еще гулять по улицам, да любоваться, как в сумерках светятся желто-зеленые деревья, а Москва пуста. Конечно, может район такой - проспект Вернадского - с бессмысленными просторами меж фаллических сооружений кегебистских институтов, с предуниверситетским парком, с лужайками вокруг цирка и детского музыкального театра, но Комсомольский, но Остоженка... Длинноногая "Нива", ведомая Смирновым, свернула в переулок и покатила вниз, к Москва-реке, не докатила, остановилась у презентабельного доходного дома.

Бордовую дверь с фирменным антикварным звонком "Прошу крутить" распахнул хозяин, собственной персоной, известный телевизионный обозреватель Спиридонов. Обозреватель гневно обозрел Смирнова и проревел:

- Ты где шляешься? Ни к обеду, ни к ужину, а у меня к тебе срочные дела, не терпящие никаких отлагательств.

- Не терпящие никаких отлагательств, - ернически повторил Смирнов, входя в прихожую. - Красиво говоришь, как государственный человек.

Спиридонов был на коне. С полгода тому назад он демонстративно ушел с центрального телевидения, и те знаменитые три августовских дня решительно пребывал в Белом доме, делая на свой страх и риск репортажный фильм о путче. После ликвидации путча фильм этот несколько раз гоняли по всем программам, чем Спиридонов тихо, но заметно гордился. Смирнов в связи с этим регулярно доставал его подначками.

- Не надоело? - обидевшись, как дитя, горько спросил Спиридонов.

- Нет еще пока, - признался Смирнов и прошел в холл. - Пожрать дадите? А то я тут в одном месте чаю надулся, в животе водичка переливается и посему-то бурчит, а выпить так хочется!

- Умойся и сиди жди, - донеслось из кухни звучное хозяйкино контральто, сопровождаемое легким звоном кастрюль и сковородок. Варвара готовила мужикам выпить и закусить.

Умылся и сел ждать. Прикрыл глаза и расслабился, чувствуя себя как в раю. То был его второй дом. Спиридоновский дом во всех его ипостасях. Пятьдесят с большим гаком лет тому назад подростком, влюбленным в сестру Спиридонова-младшего, вошел он в этот дом и стал вторым сыном Спиридонову-старшему. Иван Палыч, Иван Палыч, простая и сильная душа!

- Санька, к столу! - рявкнул над ухом Спиридонов-младший.

Ухнула вниз от страха диафрагма, а Смирнов в ужасе растопырил глаза. Закемарил все-таки невзначай, старость-не радость.

- Напугал, балда, - признался он. - Я ведь от страха и помереть могу.

- Ты помрешь! - убежденный в смирновском бессмертии Спиридонов-младший, а по-домашнему Алик, вручил ему упавшую во сне палку и пообещал: - Вставай, вставай, водочки дадим.