День гнева

— Откуда он у вас?

— Нашли, — ответил юноша. — Здесь, на полу.

Путник нахмурился, еще раз посмотрел на нож. В зеркальном лезвии мелькнула чья-то тень. Путник поспешно отвел руку от лица. Нож, неизвестно кем сработанный и, более того, подброшенный, не может внушать должного доверия.

— Очень крепкая сталь, — сказал юноша, с надеждой глядя на путника.

Путник молчал.

— Что, и ты тоже испугался? — воскликнул юноша. — Чего?! Послушай, незнакомец…

. — Оставь его, он прав, — сказал старик. — Это не нож — проклятие.

Путник еще раз — пристально — всмотрелся в лезвие, закрыл глаза, задумался. Нож, без сомнения, подброшен с умыслом. Кто-то желает не спасти их, а низвергнуть еще ниже. Что ж, он и сам того желает; его путь…

— Судьба! — сказал старик. — Пройдет еще немного времени, и мы, как и другие узники…

Но путник уже встал и, сжимая в руке нож, вновь двинулся вглубь пещеры.

Он долго пробирался вдоль сидящих узников и кашлял, задыхаясь от тумана, пока не очутился в тесном низком гроте. Путник ощупал каменные стены, обернулся… Так и есть — старик и юноша, с надеждой глядя на него, стояли рядом. Глупцы! Они надеются спастись. Ну что ж, он им потом все объяснит. Путник еще раз посмотрел на лезвие ножа — там вновь мелькнула тень — и, резко развернувшись, ударил по стене. Нож отскочил, стена не поддалась. Путник провел рукой по лезвию, ударил еще раз — и снова бесполезно.

— Оставь, — сказал старик.

Но путник, словно одержимый, бил по стене — без перерыва, задыхаясь. В глазах метались красные круги, пот лился по лицу…

Вдруг лезвие со звоном обломилось едва ли не у самой рукоятки.

— О! — в ужасе воскликнул юноша.

— Напрасно, — прошептал старик. — Я ж говорил…

Но тут раздался громкий скрежет, и стены грота, задрожав, раздвинулись. В образовавшемся проеме зияла тьма. Пахнуло холодом. Путник, стирая пот со лба, сказал:

— Я должен вас предупредить. Здесь нет пути наверх, а только вниз; туда, где…

— Нет! — злобно крикнул юноша. — Ты лжешь! Ты просто хочешь убежать один, без нас! — и, оттолкнувши путника, полез в проем.

— Глупец! — в сердцах воскликнул путник, обернулся к старику…

И вскрикнул в ужасе! У основания стены лежало лезвие ножа, которое, теряя блеск, стремительно, с шипением ржавело. Путник застыл, не зная, что и делать. Старик же, словно завороженный, склонился к лезвию… и изможденное лицо его вдруг исказилось; глаза погасли, шея и щеки стали быстро опухать. Путник, опомнившись, схватил его за плечи и поволок в проем.

Снаружи было так темно, что путник ничего не видел. Он попытался сделать шаг вперед-нога повисла в пустоте — и тут же отступил, подобрал мелкий камешек, бросил… и только где-то очень далеко внизу раздался звук падения. Старик, стоявший рядом, тяжело дышал.

И вдруг раздался голос юноши:

— Эй, незнакомец, где ты?

— Здесь, — нехотя ответил путник.

— Будь осторожен, рядом пропасть.

— Знаю.

Юноша умолк. Он, путник, говорил ему, предупреждал. Теперь пусть поступает так, как знает. Ну а старик…

— Что делать? — вновь раздался голос юноши.

Путник молчал. Один, с кольцом, он мог еще дойти до цели, а втроем… Годы надежд, раздумий — прахом! Так что же, бросить тех, кому он, пусть и против своей воли, подарил надежду? Ну уж нет! Пусть будет так, как суждено судьбой. А посему…

— Что делать? Уходить! — воскликнул путник и, пробираясь наощупь, полез вниз по скале.

Старик и юноша послушно двинулись за ним.

Беглецы, помогая друг другу, долго спускались по крутому, едва ли не отвесному ущелью. Камни крошились под ногами и то и дело сыпались вниз, в непроглядную тьму. Где-то там, наверху, едва виднелись огоньки. Там, наверху, был город, а внизу…

Путник, неловко ступив, не удержался, соскользнул, упал… И тут же встал среди густой травы.

— Сюда! — позвал он с радостью. — Не бойтесь, мы уже спустились.

Старик и юноша, бредя наощупь, подошли к нему. Вокруг было по-прежнему темно. Едва шелестела под ветром трава, журчал ручей. Что, если… Быть того не может, но…

Путник поспешно, спотыкаясь, двинулся на шум ручья. На берегу он опустился на колени, протер глаза водой… и снова закричал:

— Ко мне! Скорей! Здесь свет!

Ведь, окропив глаза волшебною водой, он видел в темноте! Да, это тот ручей и та долина; он наконец-таки почти у цели!

Старик и юноша склонились над ручьем, омыли лица…

— О! — радостно воскликнул юноша. — Я вижу! Вижу!

Старик, прищурясь, осмотрелся и сказал:

— И я прозрел. Теперь я знаю, кто ты, незнакомец. Ты один из них.

— Я? — отшатнулся путник. — Что ты говоришь? Одумайся!

— Нет, — продолжал старик, — я не ошибся. Ты жаждешь нашей гибели. Ты заманил нас, ты… — и замер.

На противоположном берегу ручья показалась тощая собака и тотчас же, толкнув ее, из тростника вышла вторая, третья, четвертая собака — и вот уже вся свора тяжело дышала, скалилась, вертела головами…

А беглецы не смели шелохнуться.