День гнева

В ходе дальнейшего выяснения майор узнал, что латышка бабушка Гансовского вышла замуж за цыгана, что мужем матери, полулатышки-полуцыганки, был полуполяк-полурусский, и что в крови самого Севера смешались гены латыша, цыгана, поляка и русского, — и совершенно растерялся: какую же национальность внести ему в пятую графу анкеты допрашиваемого?! И еще он узнал, что среди прочих мест на фронте Гансовский воевал и на Невской Дубровке, самом кровопролитном пункте Ленинградского фронта, был там тяжело ранен, получил орден Отечественной войны, несколько медалей, имеет и две похоронки, потому что его, вынесенного с поля боя без сознания, сочли погибшим, — и уже не растерялся, а растрогался. Боевое сердце майора не могло не почувствовать родного товарища в человеке с непонятной национальностью. И еще погоняв Гансовского по разным местам в поисках нужных документов, он потом набрал по телефону номер и доложил своему начальнику, закончив:

— Считаю, что если солдат стал русским во время блокады в сорок первом на Невской Дубровке, значит, так и есть.

На далеком конце провода держались, однако, иного мнения. Майор начал разговор сидя, а теперь стал подниматься, выпрямляясь. Долго слушал, потом сказал:

— Но я, товарищ полковник, уже закрыл дело. Отпустил человека.

Снова что-то гневное неслось из важного кабинета. Лицо майора окаменело. Стоя в положении «смирно», он лишь изредка вставлял:

— Понятно, товарищ полковник… Слушаю, товарищ полковник… Никогда, товарищ полковник…

Опустил наконец трубку, сел, посидел, глядя в стол. Затем поднял голову.

— Все в порядке. Иди… И не думай больше об этом. Счастливо.

И я пошагал через мост к университету, чтобы успеть на последнюю лекцию».

Счастливо наконец утвержденная душевным майором «истинная национальность», которую биологически гарантировала лишь четвертая часть имевшихся в теле генов, положила конец загадкам происхождения, мучившим писателя-инвалида. И во многом определила его влечение к фантастической литературе, самому интернациональному, самому свободному от националистических предрассудков художественному жанру мировой литературы. Герои его главных произведении прежде всего просто люди с общечеловеческими лучшими чертами, с тем, что называется «человечностью», а конкретная их биологическая национальность скорей формальное название, а не существенная черта характера. И это вполне совпадает с природой и духом фантастической литературы.

Почти сорок лет Север Гансовский работает как писатель, с каждым годом приобретающий все большую популярность у широкого, особенно у молодого, читателя. Каждый год-два появляются его рассказы и повести в разных сборниках и авторских книгах.

Перечислю только главные напечатанные им книги, не включая отдельные брошюры с одноактными пьесами и очерками.

1. «В рядах борцов», рассказы. Детгиз. 1951 г.

2. «Надежда», рассказы и повесть. 1955 г.

3. «Шаги в неизвестное». Детгиз, повести и рассказы. 1963 г.

4. «Шесть гениев», повесть и рассказы. Знание. 1965 г.

5. «Три шага к опасности», рассказы. Детгиз. 1969 г.

6. «Идет человек», повести и рассказы. Мол. гвардия. 1971 г.

7. «Человек, который сделал Балтийское море». Мол. гвардия. 1981 г.

8. «Инстинкт», повести. Мол. гвардия. 1988 г.

В 1967 году Север Гансовский был принят в Союз писателей СССР, но не как создатель фантастических произведений, а как автор военных рассказов и пьес (в приведенном списке их почти нет).

Севера Гансовского, автора почти десятка фантастических книг, широко известного писателя, ни разу не выпускало официальное издательство Союза писателей «Советский писатель» — видимо, по твердому убеждению тогдашних руководителей издательства, что фантастика стоит вне пределов художественной литературы.

Зато почти все книги Севера Гансовского переводились на иностранные языки и нашли своего читателя во многих странах.

3

Первые фантастические произведения Гансовского относятся к тому жанру, который называется научной фантастикой и даже уже того — научной фантастикой «ближнего прицела», то есть опирающейся на научные свершения довольно частного характера. Вначале их было трудно отличить от обыкновенного научно-популярного очерка, если не обращать внимания на важную творческую особенность писателя — они всегда художественны, в них всегда главным героем является человек, совершающий открытие, а не открытие само по себе. Даже в этих первых фантастических произведениях герой никогда не рисуется лишь деловой, научно-технической функцией с человеческой фамилией — это обычно своеобразный характер, живой человек среди жизненных обстоятельств места и времени. Главная особенность «большой» художественной литературы — человековедение — составляет отличительную характеристику письма Гансовского даже в первых, «чисто научных» произведениях.