День гнева

Керк О воспринял это как призыв и не ошибся. Желание завести совместный садок привело обоих в исступление. Они оказались в столь тесных объятиях, что это мешало Бевзии быстро расстегнуть жесткий мундир любимого, хотя для этой цели использовались все четыре ее верхних конечности. Крючки и застежки летели в разные стороны под напором неуемной юности…

Вдруг каюта наполнилась ритмичным скрежетом, в котором с большой натяжкой можно было угадать что-то знакомое. Негнущиеся пальцы старины Шнота силились изобразить пароль-мотив, но замок не поддавался. Любовников спасло отсутствие музыкального слуха у абмирала.

Керк О стал лихорадочно напяливать мундир. Бевзия же отнюдь не спешила. Зная недостатки супруга лучше всех в Империи, она сказала совершенно спокойно:

— Раз уж старый идиот приперся не вовремя, тебе придется переждать в моем гардеробе, как это ни банально… Он не только глух, но и слеп, как подземная ящерица, и следов твоего пребывания не заметит!

— А как же его знаменитый на всю эскадру третий глаз?!

— Нашел чего бояться. Разве ты не знаешь, что им он определяет степень готовности своих проклятых гренков? Не дай Ящер, повар исполнит походный марш на один раз меньше!

Командиру Четвертой пришлось подчиниться обстоятельствам. Час с четвертью он томился в узком пыльном вместилище, битком набитом разного рода барахлом, отчетливо слыша при этом воркующее кряхтение непосредственного начальника, тщетно пытающегося затащить ветреную супругу на положенный ей по штатному расписанию боевой пост. А ветреная супруга все это время, час с четвертью, выговаривала простофиле за отсутствие музыкального слуха и успешно сопротивлялась…

Так ничего путного не добившись, Полный абмирал шаркающей походкой величественно покинул поле проигранного сражения. Только Служба Уха и Нюха не знала, что в незапамятные времена дикий шлопс с планеты Даре повредил Шноту тыловой нерв. Да так удачно, что бедняге не могла помочь никакая регенерация…

Когда Бевзия открыла гардероб, Керк О едва выполз, полузадушенный и злой. Ему хотелось только одного — выйти на оперативный простор!

— Я сожалею, любимая, — криво усмехаясь, выдавил незадачливый поклонник. — Но я вынужден вас покинуть, чтобы срочно выполнить приказ вашего мужа!

Придерживая лапой распахивающийся китель, четвертьабмирал вывалился в коридор. В коридоре по-прежнему никого не было. Организация брала деньги недаром — предупрежденные стайеры прятались где только можно, чтобы не попасть на промывку мозгов. Операция эта была не из приятных, и после нее долго болела голова — ни тебе в игральных моллюсков сразиться, ни к самочкам в нижний трюм сбегать!..

Желая выместить на ком-нибудь досаду от несовершенности проступка, Керк О распалился, как игрок, у которого перед решающей партией опоили лидирующего моллюска. Коварные нижние чины совершенно не собирались мозолить ему глаза! Словно ветром их сдуло с палубы.

Отсутствие стайеров, пустота корабельных коридоров и мысли об оставленной Бевзии, — все это взъярило командира Четвертой до крайней степени. Жажда крови повела его прямиком к запасной штурманской рубке, где всегда, при любых обстоятельствах дежурили два стайера — часовые при эскадренном штандарте.

Один из часовых был новобранцем. Денег, чтобы оплатить услуги Лиги, он еще не заработал и посему ничего не ведал о намерениях старшего офицера, ворвавшегося внезапно в рубку с перекошенной от злости мордой. Это так похоже на новобранцев — пребывать в блаженном неведении относительно истинных намерений старших по чину! К счастью, подобная наивность быстро проходит. Через каких-нибудь шесть-двенадцать суток судового карцера.

Другой часовой, капрал из старослужащих, затрясся, как кадет перед ритуальной дуэлью. Его дрожь, равно как безобразный шрам через всю морду, решили судьбу на ближайшие две — три минуты.

— Предатель! — прошипел Керк О. — Дрожишь у знамени!

Недрогнувшей лапой четвертьабмирал вонзил побеждальный стилет в трепещущее тело. В пылу обуревающих его страстей он перепутал меру наказания — бедный капрал получил больше, чем рассчитывал получить при самом неблагоприятном для себя раскладе…

Керк О выдернул клинок из поверженного, вытер лезвие о его мундир и, насвистывая фривольный куплет «…как недолго берег я твои яйцеклады…», подобающий разве что кадетам выпускного класса, неспешно удалился в прекрасном расположении духа.

По дороге в кают-казарму Четвертой Стаи он рассуждал о том, почему насилие обычно сопутствует сексу и не осквернено ли дуэльное оружие вонзанием в простолюдина, который о дуэлях и помыслить не смеет?

Раненый, которого мы оставили падшим в агонии на пол, заметив, что надругавшийся над ним старший офицер покинул рубку, зажал рану хвостом и помчался в лазарет. Разумные рептилии быстро и хорошо регенерировали. Часовой не был исключением. Через сутки он выглядел как новенький, если не считать безобразного шрама через всю морду, который по просьбе пострадавшего Служба Здорового Духа и Тела оставила в неприкосновенности.

Глава 4. ПРОДОЛЖЕНИЕ ПРОДОЛЖЕНИЯ