День гнева

Маритон бежит со всех ног к центру города, куда его вызвал Виотин УК-99. Всюду шныряют военные и боевые дроны, выполняющие залорженные в них силовые программы. По стекло-плитке, уложенной между высотными домами, чеканят шаг солдаты и боевые роботы, сгоняющие обычное население по домам, а поэтому только военные и полицейские оказываются на улицах, беря под контроль каждый её сантиметр. Всё напоминает подготовку к тяжёлой военной операции или начало войны, отчего обычным жителям страны становится не по себе или даже страшно.

— Програманнин, — слышит к себе обращение полицейского Маритон, — предоставьте, пожалуйста, ваши документы.

— Ты не видишь мою форму? — грубо заявляет Аккамулярий. — Посмотри на меня и скажи, кто я?

— Исполняем информационно-поручающую директиву «Проверка».

Мужчина за мановение ока оборачивается и видит перед собой подтянутую фигуру высокого парня, лет сорока, с выразительными чертами лица, глазами, представленными искусственными механическими устройствами, с фиолетовой радужкой. На тело представителя програманнства группы «В-4» ложится тяжёлая кожаная куртка, усиленная металлическими вставками, отчего имеющая схожесть с бронежилетом, укреплённые твёрдой кожей штанами, и сапоги, доходящие прямиком до колена.

— Конечно. — Аккамулярий протягивает пластинку, которую выхватывает полицейский и вставляет в небольшое устройство проверки, схожую по размеру со спичечным коробком.

— Маритон УК-115. Ты ли это? — отдавая документа со светоотражающей пластинкой, удивлённо вопрошает полицейский.

— Да, Саен РП-4643, это я.

Представитель Правоохранительной Системы, смотря на грубое лицо Маритона, в его полыхающий алым цветом глаз, на широкий лоб, узнаёт бывшего напарника, который был повышен в Аккамулярии.

— Зачем мне этот светоотражатель?

— Надень его, так все остальные будут знать, что ты проверен.

— Хм, благодарю. Давно же мы не виделись, — мрачно, но с явной ностальгией констатирует Маритон. — Сколько лет, десять? А может больше?

— Я бы рад продолжить диалог, но сам понимаешь, работа, — пожимая плечами заявляет Саен и тут же его широкие губы молвят вопрос. — Ты можешь объяснить, что тут происходит?

— Я думал, это ты мне расскажешь. Я сюда недавно приехал недавно и ещё не донца понял, в чём проблема. Я был за «Кругом», как меня вызывал начальник разобраться.

— Хорошо, — осмотревшись по сторонам, заприметив парочку военных, которые волокли за шиворот кого-то из «А-7», доставляя к дому, полицейский изъясняет ситуацию. — Всё началось около полтора часа назад. По городу стали выступать какие-то несанкционированные проповедники. Первый встал на краю цивилизованного города, у площади Информационного Просветления и стал рассказывать про грядущую справедливость и падение Информократии.

— И как быстро ему сняли голову? — иронично сбрасывает фразу Маритон.

— Хах, понимаю, но это не всё. Как только его тело унесли с площади, ещё десяток в разных местах города стали заливаться тем, что нынешнее положение дел это проявление несправедливости и жестокости. А так же прозвучали первые призывы к свержению «нечестивого дьявольского правления Макшины».

— Дьявольского?!

— Я понимаю твоё удивление и круглый взгляд. Я уже тридцать лет не слышал такого слова. И клянусь, случится что-то нехорошее.

— Понятно… Ладно, мне нужно идти. Как-нибудь увидимся.

Маритон не изменил выражение лица, как было кирпичом, так и осталось, хотя от того, что происходит нечто способное заставить Апостолов пересмотреть методы правления, мужчина готов ликовать. Но вряд ли происшествие в одном городе может привлечь внимание столь высокопоставленных особ.

Как только Маритон сорвался с места, убегая дальше в город, полицейский его кликнул с вопросом:

— А где Анна?

Маритон и сам хотел бы знать, где сейчас Анна. Когда они расставались за воротами, отделяющими «Круг Интеллекта» и производственные районы, она говорила, что поставит служебный автомобиль и побежит к точке схода, обещав нагнать Маритона, но потом неожиданно пропала. И вопрос полицейского так и повис гулким эхом в голове Аккамулярия.

Улицы в городах прямые, ровные, поэтому бежать по ним одно удовольствие, но вот растянутые и лишённые переходов, да и их запустение, ни лавочек, ни деревьев, ни фонтанов, которое продиктовано установленной информацией, что люди, видя на улице объекты отдыха, будут ему предаваться, не давая полной выработки и максимально-возможного КПД. И чтобы попасть из квартала в квартал, необходимо делать огромные крюки, что только увеличивает время, затраченное бег. Каблуки сапог вычеканивать звон по стекло-плите, разлетающийся эхом по абсолютно лишённых простых людей улицам, вокруг роятся военные, выслеживая любого отступника, а в небе появляется авиация. Анализируя всё это Маритон понимает, что произошло серьёзное происшествие, поэтому лучше спешить.