День гнева. Часть 1, 2 (СИ)

Шаги гулко отражались от стен и потолка, высоту которого Ева так и не определила из-за скудного освещения. Через сотню метров стены расступились, коридор привел их в круглый зал, где, несмотря на большее количество треножников, сохранялась мрачная атмосфера Дома. Вдоль стен, завешанных гобеленами со сценами насилия и убийства, стояла пара деревянных лавок. Широкая лестница вела наверх. Балясины в перилах представляли собой скрюченных от пыток людей. Каждая мелкая деталь интерьера прозрачно намекала на любимое занятие жителей Дома – причинение страданий.

 Посреди зала высокий юноша в сером балахоне похожем на домашний халат придерживал за ручки инвалидное кресло. У юноши был отсутствующий вид, словно он не живое существо, а придаток инвалидного кресла. Немного живее выглядел старик в кресле столь нелепом среди средневековой обстановки.

Внешность старика наводила на мысль, что ему осталось недолго. Сморщенную кожу рук покрывали старческие пятна, щеки запали, глаза прикрывали опухшие веки, голова слегка подрагивала, и ему приходилось напрягаться, чтобы держать ее прямо. Он съежился в кресле, занимая не более половины отведенного ему места. Редкие пряди седых волос обрамляли изможденное лицо. Ничего кроме жалости его вид не вызывал.

— Самаэль, — с трудом выдохнул старик. Похоже, все его силы ушли на этот короткий призыв.

Сергей встал на одного колено перед креслом и склонил голову. Ева сообразила: Самаэль – истинное имя демона. Что еще ей предстояло узнать о всадниках? Она оглянулась на стоящего позади Макса. Может, и его зовут иначе?

— Ты привел ее? – голос старика походил на черствый крошащийся хлеб. Такой же шершавый и надломленный.

— Да, сир. Она здесь.

— Пусть подойдет, — старик заволновался, заерзал в кресле. Еще немного и от возбуждения его бы хватил удар.

Сергей-Самаэль поднялся с колен и махнул рукой. За спиной у Евы вырос Алекс и грубо толкнул ее вперед. Она чуть не растянулась перед инвалидным креслом, лишь в последнюю секунду удержав равновесие.

— Наклонись, дитя, — поманил ее старик.

Она послушно нависла над креслом. В ноздри ударил запах старой кожи и еще едва уловимый аромат, от которого закружилась голова, и спазмом сдавило желудок. Старик проворно выпростал из-под пледа руку и схватил ее за подбородок. Узловатые пальцы впились в скулы. Хватка была крепка, вздумай Ева вырываться часть ее кожи осталась бы в ладони старца.

— Будь хорошей девочкой и все твои мечты исполнятся, — произнес он, дыша ей в лицо.

Невыносимый запах усилился. Ева стиснула зубы, давя рвотный позыв. Так отвратительно пахнет разве что протухший куриный бульон. На долю секунды старик приподнял тяжелые веки, их взгляды встретились. Глаза салатового цвета, вобрав в себя остатки жизненных соков из угасающего тела, фонтанировали силой. Глядя в них, нельзя было помыслить, что их хозяин слаб и немощен. Наконец, веки, как ставни, затворились и держащие ее пальцы разжались. Ева обрела свободу и тут же ей воспользовалась, отскочив от кресла. Старик обмяк, истратив последнюю энергию на разговор. Юноша развернул кресло и покатил его под лестницу. Колеса мерно поскрипывали – будничный звук в этом жутком месте звучал как насмешка.

— Алекс, проводи Еву в отведенную ей комнату, — не оборачиваясь, бросил Самаэль.

— Но почему он? – не выдержала она. – Почему этого не может сделать Макс?

Демон не удостоил Еву ответом, посмотрев на нее так, что она вмиг забыла, о чем спрашивала.

Всадники поднялись на второй этаж. Здесь их пути разошлись. Каждый пошел в одном ему известном направлении. Ева семенила вслед за Алексом, вышагивающим впереди как полководец. Вскоре обстановка полностью завладела ее вниманием, и раздражение улетучилось само собой.

Сводчатый потолок коридора поддерживали атланты. Их обнаженные тела покрывали раны. И хотя фигуры были каменными, выглядели они как живые.

Заметив ее интерес к скульптурам, Алекс пояснил:

— Праздность. В жизни они были бездельниками и сидели у других на шеях. Теперь отрабатывают.

Ева уловила смысл в его словах, лишь когда одна из фигур открыла сомкнутые веки и застонала.

— Господи, да они живые! – содрогнулась она.

— Постарайся не упоминать Бога в этих стенах, — откликнулся Алекс. – Здесь это считается дурным тоном.

Она еле привыкла к стенаниям атлантов, как из-за ближайшей двери раздался зловещий рык. Ева подпрыгнула на месте и с трудом удержалась, чтобы не схватить Алекса за руку.

— Это еще кто?

— Там живут зверушки.

— Местный зоопарк? – обрадовалась Ева. Животных она любила с детства.

— Скорее, кунсткамера, — на Алекса напала болтливость, и он продолжил голосом опытного экскурсовода: — я вырос здесь, но так и не понял до конца устройство Дома. Здесь тысячи комнат. Есть странные места, есть зловещие. Здесь легко заблудиться, так как Дом постоянно меняется.

— Как это – меняется?

— Ты выходишь из одной комнаты, а когда пробуешь войти вновь, то за дверью уже нечто иное. Не советую гулять по Дому в одиночку.

— Ты нарочно меня пугаешь, — не поддавалась Ева на провокацию. – Если все это так, то как ты найдешь мою спальню?